Не потерять себя. Олег Попенков
работников спецслужб и даже членов их семей и вешала их после пыток и издевательств ногами вверх на деревьях и столбах уличного освещения.
Когда танковая колонна вошла в столицу Венгрии, Анатолий внутренне ужаснулся, увидев жуткую картину уличных расправ. Вымерший город, стёкла разбитых витрин, раскуроченные автомобили и телефонные будки. Тела погибших мужчин и женщин.
Танк, которым командовал молодой лейтенант, сделав разворот на кругу небольшой площади, втянулся в узкий уличный проход между домами. Вдруг кто-то невидимый вытолкнул прямо под гусеницы боевой машины плачущего ребёнка. Девочка лет четырёх сжимала в руках куклу.
От неожиданности Анатолий едва успел отдать команду «стоп!», и танк замер, не доехав лишь нескольких метров до малышки. В повисшей тишине Анатолий открыл люк и метнулся на броню. В этот момент раздался хлопок от разрыва ручной гранаты, и парня накрыло градом осколков. Теряя сознание, Анатолий почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его отяжелевшее тело и потащили обратно в машину.
Он очнулся от нестерпимой боли в обеих руках, замотанных по локоть.
Ему сделали укол, и свет погас.
В полевом госпитале видавшие виды хирурги, прошедшие Великую Отечественную, приняли однозначное решение: ампутировать конечности по локоть. Анатолий приходил в сознание, протестовал и замолк только тогда, когда ему объяснили, что если промедлить – начнётся гангрена и неминуем летальный исход.
Операция шла долго и мучительно. Через несколько дней после неё последовало ещё две подряд, а потом едва живого парня отправили на долечивание во Львов, в окружной госпиталь.
Потянулись долгие однообразные дни пробуждения к жизни. Когда Анатолий во время перевязки впервые увидел свои изуродованные руки, горло спазмом перехватили сухие рыдания, он протяжно захрипел, почти завыл, сильно перепугав молоденьких медсестёр. Но вскоре, взяв себя в руки, отрешился, впав в полное безразличие.
Двухместная палата, в которой он лежал как тяжелораненый, выходила окнами в сад, весь белый от снега. Зима, тёплая в этих краях, казалась сказочной. Снег, толстыми охапками обхватив ветки деревьев, гнул их к земле. Ни дуновения ветерка! Природа застыла околдованно, сменив осенние краски на ослепительный белый покров, заставляя любоваться собой. Но Анатолий не замечал ничего. Люди в его палате менялись. Череда их имён и лиц не оставляла в памяти молодого человека никакого следа.
Сначала его кормили из ложечки, почти насильно – есть не хотелось. А потом стали ненавязчиво намекать на то, что ему самому пора бы как-то приспосабливаться к новым для него обстоятельствам жизни.
Дни летели, складываясь в недели и месяцы. Бóльшую часть их Анатолий проводил, глядя в одну точку на облупившейся госпитальной стене. Из оцепенения его выводили только уколы и перевязки, а также мучившие его мужское самолюбие утки и гигиенические процедуры. Сам за собой без посторонней помощи он пока ухаживать