Сокровище Харальда. Елизавета Дворецкая
Эллисив? – с улыбкой произнес старший из гостей. – Когда мы последний раз виделись, ты была еще совсем девочка, хотя уже тогда красавица. Помню, Кальв говорил мне, что лет через пять лучше тебя не будет ни одной девушки во всех Восточных Странах!
– Это Ивар сын Хакона! – пояснила ей княгиня. – Он приезжал к нам десять лет назад с Кальвом сыном Арне, чтобы забрать Магнуса. Гудлейв тоже с ними был. Вот он! – Ингигерда показала на спутника Ивара. – Это очень знатный человек. А с Альвом ты не знакома – он сам тогда еще был мальчиком. – Она кивнула на третьего гостя, молодого, и тот, широко улыбнувшись, поклонился Елисаве. При этом стало видно, что у него не хватает верхнего зуба справа, но даже это его не портило.
– Ивар Белый – очень знатный и прославленный человек, – продолжала Ингигерда. – Но и Альв сын Торальва успел прославиться, поскольку уже лет восемь сам ходит в походы вместе с Иваром. Правильно я говорю?
– Конечно, королева! – ответил Альв. – С такими известными и отважными спутниками всякий прославился бы. Где мы только ни побывали! Во Франкии мы знаем каждый город.
– И что еще важнее, нас там тоже хорошо знают, – добавил Гудлейв, и все трое засмеялись с самым довольным и горделивым видом.
– А как поживает Магнус? – поинтересовалась Елисава, усаживаясь.
– О, он давно уже стал настоящим конунгом! – ответил Ивар. – И не уступит ни одному из властителей в Северных Странах, можешь мне поверить! Нам сейчас приходится много воевать, но, клянусь пастью Фенрира, мы никому не отдадим того, что нам причитается по праву! Магнус конунг прислал вам всем подарки, и особенно тебе, Эллисив. Он велел передать, что ваша дружба – самое драгоценное воспоминание его юности и что она давала ему сил вынести многое, когда, казалось, никаких сил уже не остается.
Елисава улыбнулась. При мысли о Магнусе на сердце у нее стало тепло. Это был единственный сын Олава Норвежского. Побочный ребенок, он родился от наложницы, женщины красивой и знатной, но не заключавшей брак с конунгом по установленному порядку, и поэтому недоброжелатели называли Альвхильд рабыней конунга, а самого Магнуса – сыном рабыни. Скорее, в этом были виноваты церковные люди, которые всякого ребенка, родившегося от незаконной – греховной – связи, приравнивали к детям рабынь и не признавали за ним никаких прав. Но люди по старинному обычаю считали, что сын конунга имеет право на его наследство уже в силу кровного родства, да и Олав относился к своему единственному ребенку как к полноправному наследнику. Магнус получил не родовое, никогда раньше не встречавшееся среди норвежских конунгов имя, но которое было дано ему в честь Карла Магнуса, великого императора франков и христианского государя, – в знак того, что недавно окрещенная Норвегия вступила в духовное родство с самыми могущественными и просвещенными монархами Европы.
Порой Олаву конунгу приходилось очень нелегко, и однажды, надеясь получить помощь и поддержку у князя Ярослава, он приехал на Русь и привез с собой сына