Остановка первого вагона. Михаил Викторович Батурин
И светлая память.
СЕМЁН: У вас, наверно, зелёный лук пропал.
АННА: А что это?
СЕМЁН: Ведро ваше… невыносимо.
АННА: А я пирожки хотела… А он того… Процесс разрушения органики пошёл уже.
СЕМЁН: По всему видно, что вы женщина не простая: Анна Вольфрамовна. И как же здесь-то вы оказались?
АННА: Так ведь любовь.
СЕМЁН: Ну, а как! Любовь! Это – да. И всё же?
АННА: Дедушка мой учёный был. Широко известный в узких кругах. Марк Исаакович. Очень узких. И очень секретных. Вот он папу Вольфрамом и назвал. А папочка – дурень, хоть и Вольфрам Маркович. На последнем уже курсе с запрещёнными книжками попался. «Посадить» не стали, но сослать – сослали. Учителем в деревню. Дедуля вступился. Вот. Мыкался-мыкался папа, царствие ему небесное, да мамочка его и обогрела, не к ночи будь помянута.
СЕМЁН: А вы?
АННА: А я поступила. И целый курс отучилась на мат-мехе.
СЕМЁН: Мат-мехе?!
АННА: А Нафик из армии пришёл. Взял меня. А потом и говорит: или я, или твой институт. Мол, знает, чем там в общагах-то… ну того-этого.
СЕМЁН: И что?
АННА: Любовь!
СЕМЁН: Любовь…
МОТЯ: «Слёзы и сопли», второй канал в двадцать один ноль-ноль. По будням.
СЕМЁН: Но как же пахнет ваше ведро!
АННА: Мотя! Мусорку выкинь!
МОТЯ уходит с ведром за дом.
АННА: А что это мы всё во дворе. Надо стол накрыть. Гость такой. И Нафик скоро придёт. Вы обождите, я быстро.
АННА уходит.
СЕМЁН: А папу вашего как звать-то?
ГЛАФИРА: Нафик… имя такое…
СЕМЁН: Это я понял.
ГЛАФИРА: Нафик Радикович.
СЕМЁН: Нафик Радикович и Анна Вольфрамовна?
ГЛАФИРА: И что?
СЕМЁН: Гремучая смесь.
ГЛАФИРА: Вы что-то против имеете?
СЕМЁН: Характер должно быть у вас боевой. То есть вы – Глафира Нафиковна?
ГЛАФИРА: Не смейтесь! Не смейте смеяться!
СЕМЁН: Да, ну что! Это вас, наверно, в школе дразнили. А в моей практике я привык. Я не первый раз сталкиваюсь с именем Нафик. У нас даже депутат есть с таким именем. А когда я работал в Средней Азии, у меня был кандидат в депутаты Ибай Ибаевич Ибаев. А помощницу его звали вообще – Насрулла Говетдиновна Нафикова.
ГЛАФИРА: И что?
СЕМЁН: Вы не подумайте, я татар уважаю. Татары – они…
ГЛАФИРА: Мы!
СЕМЁН: Вы.
ГЛАФИРА: Да!
СЕМЁН: Многонациональна страна наша. Вот въезжаешь в деревню и сразу понимаешь, русская она или татарская. И не надо флагов, церквей-мечетей. В татарской деревне всё четко-конкретно: ровные заборчики, покрашенные крыши, газоны ухоженные, дорожки там отсыпаны. Гуси такие жирные ходят. Смотреть приятно! А в русскую въедешь: забор завалился, канавы-лужи, грязь, стены облезлые. Коровы грязные бродят, а дороги лепёшками заминированы. Татары —трудяги они.
ГЛАФИРА: Мы. И это