Кровать. Вальтер Владимирович Соломенцев
кажущаяся окружающим родной для него стихией, явилась в образе суровой северной каторги, где ежедневно ему приходилось повторять и переповторять свои бесчисленные конспекты, шпаргалки и прочие выжимки, выдавливанки, высцеживалки. Потому что он, то забывал информацию, то она сама вываливалась из него: тяжкое наследство врождённой умственной обыкновенности. Он не был глуп, отнюдь, но память у него была простой, мужицкой – так сказать, сельскохозяйственной.
Что касается работы, то создан он был исключительно для ведения политической деятельности, во всех профессиональных атрибутах снаряжён безукоризненно. И мало кто знает, точнее, кроме меня не знает никто, что всякое своё обязательство он выполняет ни в коем случае не завтра или послезавтра, а прямо сегодня. Если же дело требует времени более, нежели вмещается в понятие «сегодня», то свершается «чудо» и этот день не заканчивается до полного выполнения работы.
Имеются и свои рекорды. Так, однажды ему поручили составить трёхлетний план работы целого министерства в области реализации одной стратегической национальной программы, направленной на подъём патриотического духа населения. Любосонов же, по своему обыкновению, приступил к решению поставленной задачи немедленно, и через сто двадцать пять часов бессонных трудов положил готовый документ на стол руководства. Ещё через две недели его документ без единой правки был утверждён внутренним голосованием к исполнению, а сам Игорь Владимирович был затянут в надпартийную политическую гущу и поехал покупать Меня.
На самом же деле оказалось, что работа для него зиждилась на основании в высшей степени стихийном. Он как лёгкое пёрышко, подгоняемое ветром, носим был своей добротой в сторону наименьшего для неё сопротивления, оказавшись случайным, естественным и непринуждённым служителем высших человеческих ценностей: чести, преданности, милости, терпения, любви. Политика в данном случае исполнила роль тихой гавани в море неустроенного общественного хаоса, завлекая своим определением, идеологически привлекательным и благородным. Подобных ему я называю «Naturalis Sapiens», они наделены врождёнными природными дарованиями и составляют скелет всей управляющей системы. Но для Любосонова, спящего в кровати, каждая ночь была надеждой, до сих пор неосуществлённой, – не проснуться более. Поэтому работа, наравне со всеми прочими атрибутами, присущими живому существу, обозначенными как естественные потребности, была Любосонову, как выяснилось этой ночью, совершенно безразлична.
Между тем настало время попрощаться мне со своей жизнерадостностью, дабы выразить всю полноту почтения и уважения последующему развитию истории. Ведь не комедия перед нами, не сатира, но тяжкая, не ясная мне и необъяснимая в принципе, трагедия, радостного выхода из которой нет.
Глава 2
Утро.
Пришла пора услышать «трогательную» сирену прерывателя сонной неги – будильника.
Пронзительный грохот наполнил спальную