Фаина Федоровна. Ирина Степановская
шли с Фаиной Фёдоровной по пустынной ночной улице, нам в макушки светила луна. Я задрала голову в небо и долго смотрела на неё. Луна мне улыбалась. Я сделала «карусель» в воздухе своей сумкой и стала хохотать.
Вообще-то у меня есть учёная степень. Без учёной степени теперь как-то неприлично. Иногда я даю больным свои визитки, там написано: «Кандидат медицинских наук». Я даже горжусь своей кандидатской. По насыщенности она не хуже, чем многие докторские, выполненные особенно в годы перестройки. Но теперь одной кандидатской мало. Многие любят, чтобы их консультировал доктор наук, профессор. Доктору наук как-то больше верят. Мне это немного смешно. И ещё теперь каждый уважающий себя врач должен иметь свой сайт. Большинство врачей на этих сайтах сами себе же хвалебные отзывы и пишут. Или просят написать больных, и это всегда видно. У меня сайта нет. Мне звонят по сарафанному радио.
Я никогда не занимала никакой административной должности. Как-то мне предлагали, но я отказалась. Не потому, что боялась не справиться, мне нравиться быть только врачом. Я люблю лечить, и не хочу устанавливать новые правила, вводить какие-то «монетизации». За много лет я убедилась, что больным от всех этих новшеств лучше не становится. Я просто хочу, чтобы мне не мешали. Мне нравится, когда у меня звонит телефон.
Только что я сейчас могу сказать больным? Извините, меня отсюда могут выгнать?
Я вытираю мокрые щёки и отхожу от окна.
Звонит телефон.
–Ольга Леонардовна, вы ещё не уехали?
–А кто это?
–Олег Сергеевич.
Я не сразу соображаю, что «Олег Сергеевич» это и есть Олег, мой коллега, с которым я недавно разговаривала в буфете. Раньше он мне никогда не звонил.
–Нет. Не уехала.
–А вам, случайно, не в сторону пятой больницы?
–Мне дальше. Но мимо.
–А не подбросите меня?
Я колеблюсь.
–Я ещё должна одеться…
–Если вы не против, я подожду вас у выхода.
Я одеваюсь и выхожу. Закрываю своим ключом нашу комнату. В коридоре перед дверью стоит Бочкарёва. Тот же красный велюровый костюм, та же тельняшка.
–А Дарья Михайловна уже ушла?
–Да.
–Вы не знаете, она завтра будет?
–Должна. А почему бы ей не быть?
–Ну, говорят же, что больницу расформировывают. А как же со мной?
–Я не знаю. – На меня вдруг наваливается усталость. – Завтра Дарья Михайловна всё вам расскажет.
Я ухожу, а Бочкарёва всё ещё стоит, будто не веря, что в нашей комнате уже никого нет. Как же я забыла взглянуть, болтается ли всё ещё тампон на её тапке? Мне жаль Бочкарёву. Зря Даша не зашла к ней. Весь вечер и ночь Бочкарёва будет мучиться, проигрывая варианты своей дальнейшей судьбы.
На парковке уже много свободных мест. Дождь не такой сильный. Я натягиваю на голову капюшон и оборачиваюсь, смотрю на больничное здание. Серый бетон. Между блоками щели, на пандусе асфальт весь в ямах. Это «скорые» бесконечно въезжая и выезжая, годами раздавливали асфальт. Въездные ворота – толстенные бетонные столбы, образуют прямоугольную арку. Ещё один портал. На