Чёрная стезя. Часть 3. Михаил Александрович Каюрин
ни одного рубля и не помышляя помогать Василисе по дому. Однажды вечером Александр не выдержал, заглянул в её комнатку и спросил:
– Мама, а почему бы тебе не пожить у Сергея? Он тебе такой же сын, как и я. И дом у него большой, в отличие от моего. Значит, всё должно быть поровну.
– Ты, Сано, выгоняешь меня? – удивилась старуха.
– Не выгоняю, а предлагаю жить у своих сыновей по очереди. Три месяца у меня, потом столько же у Сергея.
– Не ужиться мне там с его Клавдией, – призналась мать. – Она ведь колдунья, наведёт на меня какую-нибудь порчу или сглаз оставит.
– Мама, но ты же видишь, как у нас тесно. Ты спишь на кровати, а мои дети на полу.
– Может, ты скажешь ещё, что я объедаю вас?
– Вообще-то, могла бы иногда приносить в дом какие-нибудь продукты. Тебе ведь известно, что моя зарплата маленькая, а ты дом продала и не положила мне на ладонь ни одной копейки.
– У меня не осталось денег, – развела руками мать.
– Куда ж ты их дела? – с большим удивлением спросил Александр.
– Разошлись за десять лет незаметно. То да сё, вот и разошлись по мелочам.
– Промотала, значит, своё состояние? Надо ведь умудриться профукать дом!
– Сама не пойму, как так вышло, что я без денег осталась.
– И как собираешься жить дальше? – спросил Александр. – Пенсию ты не заработала, не захотела трудиться. С моими детишками водиться не желаешь, по хозяйству не помогаешь. Молишься целыми днями, в церковь бегаешь, любишь вкусно поесть, а у самой за душой ни гроша. Это называется сесть сыну на шею и ножки свесить.
– Куска хлеба собственной матери пожалел? – проговорила со злостью старуха. – Тарелкой супа попрекаешь?
– А ты попроси у своего бога манны с небес, да и питайся ею. За свою жизнь всяко, поди, заслужила божьего дара, стоя часами на коленях перед иконой. А мои харчи даром не даются. Горбатиться приходиться, чтобы тарелка супа на столе появилась.
Александр вышел из комнаты, а мать наглухо закрыла за ним створки дверей.
На ужин она не вышла к столу. На следующий день, не разговаривая ни с кем из домочадцев, она нацепила на себя котомку и с первым автобусом уехала к старшему сыну Сергею.
Шуршал под лыжами снег, Александр углублялся всё дальше и дальше в глубь леса. Мысли вновь и вновь возвращались к сыну. В памяти всплывали наиболее яркие события в его жизни.
…Мишка рос, как и все поселковые мальчишки. Только, разве что, более пытливым к окружающему миру. Он постоянно о чём-нибудь выспрашивал, а выслушав ответы, на какое-то время уходил в себя, будто анализировал полученную информацию и делал какие-то выводы.
К десяти годам сын научился свободно обращаться со всем инструментом, доставшимся ему после смерти Егора, и всегда что-нибудь мастерил. Василиса с гордостью и подолгу разглядывала его первые изделия: скворечник, табуретку, книжную полку, навесной шкафчик для инструмента. Мебель получилась хорошего качества, и, казалось, будто была изготовлена