У истоков христианского притязания. Луиджи Джуссани
[…] Речь идет об основе всего бытия, то есть об изначальном дуновении […] Появление его в официальном культе в качестве источника и первопричины всех явлений природы, например, времен года, тепла и холода, солнца и луны, урожая и засухи, знаменует собой решительное вторжение философии того времени в сферу государственной религии (W. Eichhorn. La Cina (Storia delle religioni). Jaca Book. Milano 1983).
22
Это уточнение, которое мы находим в описании другого контекста – шумерской религии – сделанного Жульеном Рис: «В шумерских текстах не раз встречается слово, чрезвычайно важное для шумерской религиозной мысли: это слово ‘ме’. Шумеры переводили его четырьмя способами: ‘божественные установления’, ‘определения’, ‘образцы’, ‘божественные силы’ Розенгартан подсказывает другой перевод: ‘предписания’. Предписания праведны, возвышенны, плодотворны; речь идет об общем определяющем начале, которое приведет в гармонию действие всех богов в мире… Шумеры воспринимают мироздание как целиком управляемое, прекрасное и благое. Все судьбы определяются богами. Боги Ан, Энлиль, Энки произносят ме… Они осуществляют связь между богами и мирозданием с тем, чтобы поддерживать его в состоянии гармонии» (J. Ries. Il sacro. Op. cit., pp. 172–173).
23
В своем исследовании Il sacro nella storia religiosa dell 'umanità' Жульен Рис рассматривает эту характеристику как присущую хеттской религиозности: «Основанная на договоренности гармония регулировала отношения между богами и людьми. Последние должны были исполнять волю богов. Человек – слуга богов. Так с точки зрения человека, священное – это отношение взаимосвязи: человек должен иметь доступ к богам. (Там же, с. 113). Другим образом той же самой характеристики, в большей степени связанным с потребностью в действенности собственного деяния в мире и в истории, есть принцип do ut des, установленный древними римлянами, чтобы регулировать свое отношение с таинственной судьбой: «Для римлянина священное – это категория разума, позволяющая ему упорядочить мир и найти в нем свое место… На понятиях sacer и sanctus основана religio, которая позволит упорядочить вселенную и установить действенные отношения между людьми и богами» (там же, с. 161).
24
Amun di Leida, III, 16 s. Цитт S. Morenz. Gli Egizi (Stona delle religioni). Jaca Book. Milano 1983.
25
Цит no W. Montgomery Watt-A.T. Welch. L’Islam (Storia delle religioni). Jaca Book. Milano 1981.
26
Ос 11,1–4.
27
В этой связи любопытно свидетельство М. Элиаде, хотя бы с точки зрения того, каких знания в этой сфере может достичь специалист в области истории религий: «Существует ли занятие более благородное и плодотворное в духовном плане, чем знакомство с великими мистиками всех религий, жизнь среди символов и таинств, чтение и осмысление мифов, созданных всеми народами? Люди несведущие воображают, что историк религий чувствует себя как дома в греческой и египетской мифологии, в атмосфере буддизма, даосских мистерий или тайных обрядов инициации в архаических культурах… На самом деле ситуация совершенно иная. Многие историки религий настолько поглощены своими специальными исследованиями, что о греческих