Война и мир солдата Панкрата. Сказка-фарс. Пётр Лаврентьев
стал, что вчера уже поймали его в палате за употреблением спиртных напитков. «Должен же я, – говорит, – проверить работу новой печени?» А чтобы больше не попадаться, позвонил он своему начальству в секретную службу, и теперь в его палате сидят два агента в чёрных масках и никого к нему не впускают без предварительного доклада. Даже меня. Нынче его к выписке готовят вместе со всеми новыми органами и агентами, потому что надоел он всем.
Я, конечно, порадовался за Педро Фуэнтеса, хоть и не знал его настоящего имени.
«Хорошо бы, – думаю, – попрощаться с ним напоследок. Кто знает, свидимся ли когда-нибудь?»
Тут внезапно какой-то непотребный шум из коридора раздался, двери распахнулись, и в палату мой генерал вломился в орденах и при папахе. А следом за ним, как пехотинцы за танком, вбежали журналисты всех мастей с камерами и диктофонами, с фотоаппаратами и записными книжками – и все у койки сгрудились и надо мной нависли так, что я аж глаза зажмурил.
– Посмотри на меня, Панкрат! – генерал взывает. Таким голосом, наверное, Иисус взывал над могилой Лазаря. – Открой глаза, сынок!
По речи чувствую, что он под мухой, глаза открываю и начинаю скромно улыбаться. А генерал громогласно объявляет журналистам:
– Закончилась Противочёртова Операция нашей славной победой! Слава богу, все враги-супостаты разбиты наголову и позорно бежали в близлежащее зарубежье зализывать свои страшные рваные раны. И огромный вклад в эту великую победу внёс вот этот обычный паренёк из глухой заполярной дыры, который не пощадил своих слабых сил и чахлого здоровья на благо родной страны. Под моим личным командованием он утёр нос всем знаменитым альпинистам, в кратчайшие сроки покорив знаменитую Джомолунгму, и оттуда весьма недвусмысленно показал миру чего на самом деле стоит наша горячо любимая Отчизна!
Тут генерал попытался наклониться ко мне и обязательно упал бы на мою исхудалую грудь, но журналисты его подхватили и снова поставили вертикально. Тогда он сорвал со своего мундира какой-то орден и прицепил его прямо на одеяло, которым я был тщательно обёрнут. После того выпрямился старик и отдал честь мне.
– Теперь твой он, сынок! Носи, Панкратушка! – крикнул, в пьяном умилении слезами заливаясь и по лицу их папахой размазывая. – Заслужил ты этот орден, геройская твоя харя! Раньше и я таким же ловким и отчаянным был, да вот доконали меня черти окончательно, и ныне я с восторгом отдаю эстафету и многолетний опыт молодёжи. Ещё чуть-чуть и начнёшь ты вместо меня чертей гонять по всем правилам военного искусства.
А вокруг фотовспышки щёлкают, видеокамеры моргают, журналисты шушукаются. Осознаю я, что в данной ситуации и мне следует ответное слово сказать пьяненькому генералу ради средств массовой информации, и пытаюсь приподняться на кровати, но присутствующие меня силой удерживают.
– Лежите, лежите,