Политолог из ток-шоу. Максим Касмалинский
сам, – протянул Бобу руку. – Так чуть подсхказал, чуть помогх.
– Папа мой, Борис Олегович, – представил Артур. – А это Егор.
Парень бросил Бобу свою руку по широкой амплитуде, сказав: «Егор».
– Пап, ты как здесь?
– Ну-у… я же говорю, поблагодарить. Познакомиться.
Егор протянул Бобу свой раскладной стул, и тому ничего не оставалось, как присесть. Если кого и напрягало присутствие Боб, то только Артура, а другие двое ничуть не впечатлились, не просили автографы или совместного фото и пустили к своему очагу, как пустили бы любого другого. Егор с пыльным лицом своими бесшумными кошачьими повадками производил впечатление лихого охотника на отдыхе, Саша напоминал спившегося Будду.
– Смотрю, у вас тут и медведь есть, – сказал Боб глупую формальность. – И даже баран смотрю есть. Наверное, непросто их прокормить теперь? – обратился он к Саше.
– А мы им говорим, что они великие, – сыронизировал Артур.
Егор хмыкнул, Саша укоризненно почмокал и ответил, обращаясь к Бобу.
– Когда хозяина закрыли – совсем беда. Если б не ребята, не знаю, чтоб я делал. Однако открыл клетки, отпустил бы зверей.
– Давай еще по закону жанра скажи, что нельзя выпускать, их воля убьет, – сказал Артур.
– А пойдем, Артурка, за водой сходим, – позвал Егор. – Чайку подмутим.
– Если для меня, то спасибо, я уже ухожу, – заворочался Боб.
– Посиди, пап. Я тебе свою кружку дам.
Они ушли, шурша листвой, Боб остался наедине с узбеком.
– Тихо у вас, – опять сказал банальность Боб. – Хорошо. Парк. Осень.
– Если не хочешь говорить – молчи, – предложил Саша. – Хочешь спросить про сына – спроси.
– Ну, хочу. Чем вы тут занимаетесь? Ухаживаете за оставшимися животными, я так понимаю. И Артур с вами.
Узбек помолчал с минуту, а когда заговорил, он тщательно подбирал слова.
– Артур пришел, предложил помочь. Зачем? В его возрасте своя мудрость. Через него еще несколько ребят, как раньше говорили, шефство взяли. Но Артур – он другой. Мы – обычные, как в пустыне эгоизма. Мы зверей жалеем, но не так, а ему – совсем. Фауна, да? Правильно. Артур может пойти в Африке ходить, в океан с акулами нырять, фауна его не обидит. Я не знаю, как это получается. Сова. Был у нас. Чтобы с человеком дружил сова, я такого не видел. Мы немного суетимся здесь, как раньше говорили, на общественных началах. А кто? Несколько школьников – дети, я приезжий, чурка, как раньше говорили. Егор – приезжий, еще вчера тайга. Но мы не так, все равно на расстоянии. Артуру – важнее всех. Позиция, да? Это надо быть отбитым бунтарем, чтобы в наше время птичку пожалеть.
Узбек, кряхтя, пересел к косторовищу и принялся сооружать в нем из щепок маленький шалаш. Старый камуфляж, смуглое лицо, из-под шапочки струится седина. Чистые руки. Он работает в зверинце – это грязная работа, а руки, как у пианиста. Боб тоже подошел к очагу, одёрнув брюки, присел на корточки, подбросил в золу несколько веточек.
Конец