Истребление монстров. Для слабаков. Аннетт Мари
снова взяла в руки письмо и уставилась на мамино имя, написанное ее знакомым почерком.
– Робин, как умерли твои родители?
– Авария на дороге, – разом охрипнув, просипела я. – Ночью, в дождь. Не справились с управлением и упали с эстакады. Они умерли еще до приезда скорой помощи.
Амалия сочувственно смотрела на меня, плотно сжав губы.
– Шестое апреля, – прохрипела я. – Она написала это письмо за неделю до смерти.
Я резко поднялась на ноги и, зажав в руке письмо, стала пробираться к выходу по обломкам. Амалия тактично осталась на месте и углубилась в изучение остальных бумаг в папке.
Спотыкаясь и оступаясь, я выбралась на подъездную дорожку. Низкие тучи сплошь затянули небо, и мое залитое слезами лицо обдувал резкий ветер.
Мама опасалась за свою жизнь – и за жизнь нашей семьи. За неделю до смерти она умоляла дядю Джека помочь ей. Позвонил он ей или проигнорировал ее мольбы? Неужели он оставил ее наедине с таинственной надвигающейся опасностью, зная, что ее смерть даст ему шанс заполучить гримуар?
В любом случае гримуар он получил. И первое, что сделал – призвал демонов, вызнав секретные имена, и продал их гильдии изгоев. Моя мать всю жизнь прятала гримуар, а он предал эти усилия через жалких несколько месяцев после ее смерти.
Я держала драгоценное письмо в одной руке, а другую сжимала в кулак, так что ногти впились в ладонь.
– Payilas?
В ответ я испуганно пискнула. Зуилас стоял в нескольких футах и пристально разглядывал меня.
– Что? – спросила я, вытирая слезы.
– Ты ранена?
– Нет.
Он недоверчиво взглянул на меня. Раз он спросил, не ранена ли я, значит, плач у него, по всей видимости, ассоциировался с ранением. В общем, он был недалек от истины, но сейчас у меня не было ни сил, ни желания пускаться в объяснения своего эмоционального состояния.
Его хвост нервно дергался из стороны в сторону.
– Пахнет болью, я чувствую.
Я немного отступила назад.
– Ты чувствуешь запах боли? Как?
Его ноздри раздувались.
– Я не чувствую запаха твоей крови. Где у тебя болит?
– Я не ранена. – Вздохнув, я взмахнула письмом. – Это написала моя мама. Она умерла семь месяцев назад. Мне больно от мысли, что ее больше нет.
Зуилас склонил голову набок.
– И это тебя ранит?
– Да.
Долгая пауза.
– Zh’ūltis.
Я даже не поморщилась от того, что он назвал меня глупой из-за того, что я горевала по маме. Он же демон. Горе и любовь были выше его понимания.
– Это свойственно людям. Ты не поймешь.
– Hnn. – Он огляделся. – Если бы ты была сильной, тебе бы не было больно.
Я закатила глаза и вытерла последнюю слезинку. Очередная подколка по поводу моей слабости. Не ответив, я пошла к гаражу, в котором осталась Амалия.
– Ты не была готова потерять тех, кто тебя защищал.
Не обратив внимания на эти тихие слова, я обернулась к демону.
– Что