Русская война: дилемма Кутузова-Сталина. Лев Исаков
за 7 полностью. Никакой сверхэнтузиазм, штурмовщина, порыв не могли обеспечить такого результата без этой гигантской планомерной работы довоенных лет. И только при полном осознании неизбежности войны она могла быть принята, запущена и осуществлена.
И если бы она не была произведена в Советском Союзе, кто бы её произвёл в мире? А без неё – что бы остановило А.Гитлера и горевших энтузиазмом мирового господства панцер-бестий самой воинственной нации 20-го века? В этой работе, единственно возможной тогда только в СССР, закладывалось спасение мира – и только Одна Шестая могла её осуществить по состоянию, традициям, устремлениям общества и, добавим, провидению её вождя.
Крупнейшим стратегическим решением И.Сталина той поры стало резкое форсирование темпов индустриализации с начала мирового экономического кризиса 1929-32 гг. Всемирная экономическая катастрофа резко осложнила обстановку для СССР. С одной стороны, крайне усилилась неустойчивость всего международного положения, мировая «теснота» капитала будила поиск «свободных зон» и «пространств», выносила на поверхность крайние шовинистические течения, получившие массовую социальную базу в лице выбитой из колеи, озлобленной против Государства, Бога и Соседа, массе.
С другой стороны, кризис в первый и последний раз открыл перед нами мировые рынки передовой техники и технологий, не завалявшихся, перезрелых – новеньких, пахнущих лабораторной краской и сверкающих конструкторской белизной. Бессилие ошалевших буржуазных государств, судорога зоологического пароксизма страха, пронизывающая капитал, раскрыла перед нами двери цехов, КБ, плазов, сняла занавески над кульманами, раскрыла лабораторные журналы.
В очередь на советские заказы стали «Ф.Крупп» и «Демаг», «Маннесманн» и «Пратт энд Уитни», «Рено-Кодрон» и «Фоккер», свои новейшие изделия предлагали на продажу Мессершмитт, Дуглас, Хейнкель, Кристи, Ройс – мировая техническая элита. Открывалась возможность выкачать весь задел из портфелей и мозгов Европы и Америки, но не далее 2–3 лет, положенных кризисом.
И Сталин это осуществил, бросив на приобретение бесценного опыта и оборудования временно оказавшегося бесхозным всё, до последнего грамма золотого запаса, экспортного килограмма зерна, штуки вывозимого яйца. В 1932 году в условиях, когда стихия кризиса начинает ослабевать, знаменуя конец режима доступности, он в последнем усилии вырвать из Запада всё, что только нужно и можно было взять, резко увеличивает продовольственный экспорт. В корче и ужасе умирающих голодной смертью детей, людоедстве безумного одичания взрослых шёл поток технического импорта этого года. Сама жестокость этого события прямо утверждала – Сталин осознавал войну как данность неизбежную и неустранимую, только в безусловной уверенности мог он осуществить это действие – первую битву нескорой ещё военной драмы, более тяжёлую, чем грядущие сражения, которую он должен был выиграть у собственного народа, взяв у небогатых необходимое ради того, что ещё не осознавалось.
Но поток оборудования,