Богословие творения. Коллектив авторов
от нас миллиардами лет[70]. Несмотря на то что онтологический статус этих математических конструктов остается непроясненным, ясно лишь одно, что все они являются компонентами тварного мира, мира идей или платоновских форм, которые отнюдь не есть инобытие в богословском смысле. Рассматриваемые под этим углом, все космологические модели утверждают лишь одно, а именно то, что в попытке подойти к границе физического мира человеческий разум с неизбежностью обращается к идеальным умопостигаемым образам этой границы, строя своеобразную герменевтику перехода от умопостигаемого к физическому и наоборот, которая выдается, по чисто философской ошибке, за герменевтику трансцендирования и сотворения в абсолютном смысле. Однако, несмотря на всю тщетность осуществить трансценденцию, соблюдая нормы научной рациональности, космологические спекуляции на темы сотворения оказываются полезными и вносящими вклад в вовеки существующую мифологию творения. Они являют собой бесконечное приближение к тайне сотворения, используя обозначения физики и математики, понимая заранее, что смысл того, что ими обозначается, никогда не будет исчерпан. Интерпретированные же феноменологически, космологические модели творения ставят нас перед проблемой того, как человеческая субъективность проявляет себя и структурирует, когда она приближается к предельным вопросам о смысле своего собственного существования. Космологический дискурс сотворения вселенной тем самым оказывается очень близким феноменологической проблематике рождения человеческой жизни, ибо космология имитирует в математических формах процесс раскрытия «события сотворения» как принципиально нефеноменолизируемого, то есть неконституируемого, изнутри познавательных способностей человека как аспекта тварного мира[71].
Итак, вопрос о сотворении и о тварном есть вопрос о смысле фактичной наличности того, что дано человеку в его жизни. Эта фактичность констатируется в научном поиске, но никогда не раскрывается. Здесь имеется определенная аналогия с богословием: отцы церкви учили, что богословие может утверждать, что Бог есть, но оно не в силах ответить на вопрос «что именно есть Бог?». Научная космология не только утверждает, что вселенная как целое имеет место быть, но ее научные теории пытаются ответить на вопрос «что именно есть вселенная?». Любой ответ на этот вопрос, как и всякая герменевтика того, что выходит за рамки наблюдаемого и даже мыслимого, будет апофатической, ибо «имя» вселенной, ее предполагаемая «идентичность» всегда будет ускользать от любых попыток законченных определений, оставляя исследователя с тем же неотвеченным и неотвечаемым вопросом «почему вселенная есть и почему она такова, как она есть?»[72]. Иногда в научной космологии возникает иллюзия и соответственно надежда, что, отвечая на вопрос типа «что?», когда-нибудь будет дан ответ и на вопрос «почему?». Однако такая надежда является телеологической и может
Философская и богословская интерпретация двух известных моделей начала вселенной (Хоукинга и Пенроуза) была осуществлена в 4 и 5-й главах моей книги
Связь между феноменологией рождения и происхождения вселенной была обсуждена в книге A. Nesteruk.
I. B. Tauris & Co Ltd, 2009, pp. 63–86. (Авторизованный перевод на русский язык: «От непознаваемости вселенной к телеологии человеческого духа (Феноменологический анализ в апофатической космологии)», в:
В действительности космологи всегда осознавали это. Как пример можно указать на известного космолога Дениса Шаму, который в его интервью в 1978 г. подчеркивал принципиальное различие между предельными вопросами о фактичности вселенной и исследованием ее свойств: «Ни один из нас не может понять, почему вообще существует вселенная, почему что-либо должно существовать. Это предельный вопрос. Но в то время как мы не в силах ответить на этот вопрос, у нас по крайней мере имеется прогресс в отношении более простого вопроса, а именно того, что же есть вселенная как целое». (Цитата взята из книги H. Kragh.