Когда придёт Зазирка. Михаил Заскалько
даже когда её сдабривали любимым вареньем. Получалось вроде этого киселя: переслащённая размазня.
Опустошённое блюдо Дима старательно вымыл и обсушил над костром.
Я оттянула рукав свитера насколько возможно:
– Режь.
Дима недоумённо пожал плечами, взял меч.
– Где?
– Отступи немного от пальцев. Так. И второй рукав тоже.
Один обрезок я уложила на дно блюда.
– Давай сюда эту разобиженную дитятку.
Дима добродушно усмехнулся, осторожно взял в руки разворчавшегося Юрика и опустил в блюдо. Второй обрезок рукава я положила сверху, как одеяло. Юрик перестал ворчать, расплакался, рассыпаясь в любезностях:
– Благодарствую, Светозарная Ладушка! – и всё в таком духе.
– Ладно, Дюймовочка, отдыхай.
Блюдо подвинули ближе к огню. Юрик долго возился, хлюпал носом, обещал златые горы и кисельные берега, как только соединится со своими. Наконец, затих, тоненько захрапел.
– Я бы тоже придавил тряпки часок – другой, – мечтательно вздохнул Дима.
– Кто против… Что дальше-то делать? Надо идти, но как? Я, думаю, трясти Вадика… нежелательно…
– Я тоже думаю об этом, – Дима наколол на меч кусок пирога, занёс над костром. – Может, это… ну, попробовать как тебя…
– Поднимешь?
– Не знаю. Попробую…
– Хорошо бы. Вот не хочется думать, а не могу… Боюсь я, Дима, что…
– Что?
– Не знаю, как сказать…
– Сломается лифт от перегрузки?
– Во! Это я и хотела сказать.
– Я тоже это… ну, как бы боюсь… Будешь? – протянул мне кусок горячего пирога.
Я не хотела, но взяла. Вяло, абсолютно без аппетита, стала есть. Дима же молотил, как мясорубка.
– Может, рискнём, а? – спросил, накалывая второй кусок.
– Нет! Ты сначала порожняком… проложи курс.
Сказала, и тут же подумала про удода: где его носит нелёгкая? «Кино» включилось поразительно легко, как телевизор. Снег да снег кругом, путь далёк лежит…
Мы находились на дне ущелья, которое влево уходило почти ровным разрезом и расширялось. По обе стороны горы, различной высоты и форм. Отсюда, с высоты птичьего полёта, создавалось впечатление детской песочницы с забытыми игрушками, присыпанными снегом. Песочница детей-великанов.
«Спасибо, Уп, – мысленно поблагодарила. – Возвращайся.»
– Вперёд идти бессмысленно: там сплошные горы.
– Откуда знаешь? – быстро спросил Дима, глянул на меня и отвёл взгляд. Он видел, что и как во время своих прыжков, но скрыл правду. Видимо, не хотел расстраивать, ещё больше накалять обстановку.
– Знаю, – Я почему-то решила не открывать свою связь с Упом – похоже, это имечко прилипнет к удоду. – Пойдём вниз, по ущелью. Скорее всего, выйдем в долину. Я так думаю…
– Может, мне это… ну, смотаться… разведать?
– Валяй.
Так с куском пирога в руке и исчез. Я подбросила полешек в костёр и обратилась к Вадику. Попыталась в сотый раз привести его в чувства, но безуспешно. Дрыхнет,