Избранница Тьмы. Книга 3. Лэйя Райн
гнал коня галопом, под копытами метались брызги снега, в ушах свистел ветер. Внутри исга́ра с каждой милей поднимался жар, охватывая тело дрожью, сила ударила в груди и остервенело рванулась наружу, просачиваясь. Маар так долго ждал этого, что внутренности переворачивало от биения огня и боли, от злости, ярости, какой-то глухой, отупелой. Он злился на себя за то, что не посмотрел на неё, за то, что не мог принять её отчуждённости, равнодушия. Маару не были страшны ни лойоны короля, ни порождения, ни само Пекло, в котором он верно будет тлеть вечно, ликующий взгляд этой сучки мог убить его быстрее. Если бы Ирмус знал, что смогло бы уничтожить исга́ра, он бы избавился от него гораздо быстрее. В руках короля было оружие самое мощное против него, но Ирмус глуп и труслив, он поторопился, не сумел понять, как им воспользоваться.
Знакомые утёсы скользнули по обе стороны, ещё один поворот – Маар ощущал приближение лойонов, исга́р уже пожирал их. Метель ударила с новой силой, плащ захлопал на ветру, ещё немного, и глазам Маара открылись белые просторы – не различить горизонт, всё слилось в одно сплошное снежное море. От ледяной крупы, что вьюжила на пустынном взгорье, тяжело разглядеть хоть что-то. Но вскоре снизу, у подножия, из пелены показывались серые силуэты всадников. Воины, как муравьи, поднимались по снежному взгорью, быстро передвигались, приближаясь к Маару. Внутри всё ухнуло, когда Маар разглядел их число. Лойонов должно быть больше полсотни. Где остальные? Проклятье! Маар опустил руку на меч, обхватив рукоять, рванул его из ножен, пустил коня на шаг. Было рано возбуждать силу. Маар ждал. Смотрел вниз, сдерживая беспокойно фыркающую коня.
– Вперед! – отдал приказ один из предводителей, увидев стража.
Полетели стрелы, но они не достигали цели, их сбивало ветром. Маар сполна ощущал жерло пекла, что бурлило в нём. Сила, которая все эти годы тлела в нём, зрела, возрастала и ширилась, сплетаясь с глухой яростью, которая сейчас ревела в нём оглушительно. Маару стало смешно. На что они надеялись, когда погнались за ним? Ничтожества! Во что верили? Маару стало слишком мало воздуха, слишком быстро билось сердце – тянуть больше не оставалось воли. Удар. Удар. Сердце остановилось, а по венам разлилась смерть, лишая человеческого обличия, заливая глаза Маара тьмой, дрожащей бездонной, мёртвой. Исгар сошёл на землю, жеребец шарахнулся от него прочь. Все звуки пропали, остался по ту сторону сознания рёв рога. Окружение провалилось, разум Маара будто за занавесью, где-то далеко от него, и исга́р не слышал его голоса, только голод. Маар шёл вперёд, его шаги были неимоверно тяжёлыми, он будто обратился в гиганта, что, казалось, одним разом перешагивал эти горы, подпирая плечами небо. Сила бурлила в нём, как в громадном котле, разливалась, топила собой всё больше пространства – он давал ей волю, больше не держал, пока тело Маара не содрогнулось, а разум не накрыло разрушительной тьмой, подкатывающей волнами, с каждым мгновением все выше, больнее, невыносимей. В Мааре было сейчас всё: сила разъярённого зверя, мощь природы, ярость грозового неба. Тьма рванулась вперёд.
Раздался