Эти бурные чувства. Хлоя Гонг
Для него это было обычным делом.
Лауренс опять дотронулся до насекомого. Но на сей раз тут же отдернул палец.
– Ага. Это интересно.
– Что там? Что вам интересно?
Лауренс, ничего не ответив, зашаркал к шкафу, окинул его взглядом, затем пробормотал что-то по-голландски. И, только взяв с полки красную зажигалку, сказал:
– Я тебе покажу.
Венедикт скорчил недовольную гримасу и молча взмахнул рукой.
– Что это с ним? – беззвучно шевеля губами, произнес он.
– Пусть развлекается, – так же беззвучно ответил Маршал.
Лауренс приковылял обратно и, достав из ящика стола чашку петри, осторожно взял три дохлых насекомых и одного за другим положил жуков на ее дно.
– Может, вам стоило бы надеть перчатки? – предложил Венедикт.
– Тише, молодой человек. Вы не заметили, да?
Венедикт снова поморщился, будто жевал лимон. Рома подавил невольную улыбку и предостерегающе сжал локоть кузена.
– Не заметили чего? – спросил Роман, когда убедился, что Веня будет держать свое недовольство при себе.
Лауренс, держа в руке чашку петри с тремя насекомыми, отошел от стола шагов на десять.
– Идите сюда.
Рома, Веня и Маршал последовали за ним и стали смотреть, как он высек пламя и поднес его к насекомому, лежащему в середине. Оно скукожилось.
Но что это? Два жука, лежащие справа и слева, тоже загорелись, скукоживаясь и светясь. По мере того как насекомое в середине сгорало, все больше и больше сворачиваясь, то же самое происходило и с другими двумя.
– Мощная у вас зажигалка, – заметил Маршал.
Лоуренс погасил пламя. Затем, демонстрируя такую прыть, какой Рома еще никогда за ним не наблюдал, быстро подошел к столу, держа чашку петри над остальными насекомыми, которых на столешнице было не меньше двух десятков.
– Дело не в зажигалке, мой мальчик.
Он опять высек огонек. На сей раз, когда насекомое, к которому он поднес пламя, начало гореть и скукоживаться, то же самое стало происходить и с остальными насекомыми на столе – резко, сразу, так что Роме на секунду показалось, что они разом ожили.
Веня отшатнулся. Маршал прижал руку ко рту.
– Как такое возможно? – изумился Рома.
– Главное здесь – это то, что они находятся близко друг от друга, – ответил Лауренс. – Даже после смерти поведение каждого из них определяется поведением других, находящихся рядом. Возможно, у них нет своей воли. Возможно, они действуют как единое целое – все такие насекомые, которые остаются живы.
– Что это значит? – продолжал выпытывать Рома. – Это они виноваты в смерти тех семерых?
– Возможно, но сказать наверняка нельзя. – Лауренс поставил чашку петри на стол и потер глаза. Похоже, он колебался, чего прежде Рома никогда за ним не замечал – и от этого ему стало не по себе. До сих пор старый ученый всегда прямо говорил, что думал, нисколько не заботясь о том, как это может прозвучать.
– Давайте, выкладывайте, – сказал Веня.
Лауренс