Свободная касса! По ту сторону знаменитого прилавка. Василий Ворон
В этом случае обмануть электронику не получалось. Если сотрудник по ошибке нажимал не ту кнопку (например, вместо того, чтобы нажать кнопку «pause», означающее перерыв, нажимал «out»), следовало немедленно обратиться к сотруднику панч-тим, чтобы всё исправить.
Один сотрудник из доставки, лазая по компьютеру (во время выполнения служебных обязанностей), забрел в систему, которая фиксировала время прихода и ухода на работу всего персонала. Статус этого сотрудника для доступа в систему оказался высок и он обнаружил, что способен скорректировать собственное время самостоятельно. Что и проделал, выставив себе за весь месяц начало времени строго за пять минут до выхода на смену (пробиваться разрешалось не ранее чем за это время). Ведь, как известно, копейка рубль бережет, а из минут набегает час-другой.
Из добросовестных работников, приезжающих на смену загодя, перед началом очередного часа у таймографа выстраивалась целая очередь, и как только до назначенного времени оставалось 5 минут, все быстро и по порядку пробивались и шли по своим позициям.
С приходом электронных хронокарт работник был обязан отмечать уход на получасовой перерыв и его окончание, и поначалу многие забывали это делать. Либо отмечали уход, а приход нет, либо наоборот, или забывали отмечать перерыв. Рядом с таймографом в Сокольниках первое время висел плакат, где было написано: «Позор непробившимся!» и указывались номера и имена тех, кого позорили.
Вернемся, тем не менее, на Пушку. Начать стоит все же с вестибюля-прихожей. Он был с пирамидальной крышей, имеющей стеклянную вершину. Сейчас весь знаменитый ресторан на Пушке перестроен – это произошло из-за пожара, который случился 19 мая 2009 года и описание интерьеров ресторана ниже поможет показать, каким был дизайн самого первого ПБО в Москве.
Минуя холл, и непременно здороваясь с хозяйкой, любители фаст-фуда попадали в центральный зал. Насколько помнится, в отличие от остальных, он прозвища не получил. Слева торчали над столиками золотые пальмы, на стенах присутствовала жизнерадостная роспись. На крайней левой стене плескалось море, светило солнце и в волнах резвились чуждые тогда советскому человеку виндсерферы. На стене же, примыкающей к прилавку, была намалевана огромная корма американского автомобиля пятидесятых годов. Каждый инструктор, проводя экскурсию для новичка, непременно показывал на этот лимузин и говорил:
– Это Кадиллак Элвиса Пресли.
Было ли так на самом деле или иначе – не суть. Ошарашенному и полному иных впечатлений новичку было наплевать, на чем ездил король рок-н-ролла.
Пройдя вдоль прилавка направо, все без исключения попадали в «Европу», поделенную на «Францию» и «Англию» соответственно. Во «Франции» прямо на столе для трапезы торчала внушительная модель Эйфелевой башни.
Другая часть «Европы» располагалась вплотную к выходу, была огорожена некой невысокой декоративной стеной (она была утыкана искусственными травами-цветами) и в этой же стене была