Шерлок Холмс и дело о шахматной доске (сборник). Дэвид Уилсон
захватил ли я свой армейский револьвер. Я ответил утвердительно. До знакомства с великим сыщиком я редко брал с собой оружие, но теперь все переменилось. Не то чтобы мне часто приходилось им пользоваться, но с ним было как-то спокойнее. Мы приехали к станции почти в семь часов; рассчитываясь с кэбменом, я заметил, что Холмс стоит лицом ко входу в здание, наблюдая за толчеей. Никто не мог укрыться от его острого взгляда, все – от надменного аристократа до последнего нищего, от изысканной красавицы до грязного оборвыша – удостаивались внимания гения дедукции. Я в который раз изумился тому, что он никогда не упускает возможности понаблюдать за окружающими. Как-то я сказал ему об этом, а он резко ответил: «Нельзя позволить себе считать, что знаешь всё на свете, Уотсон, иначе в один прекрасный момент окажется, что знаешь куда меньше остальных!» Я, как врач и образованный человек, был полностью с ним согласен и не без оснований предполагал, что грядущая поездка в Эдинбург принесет пользу нам обоим.
Под просторными сводами Сент-Панкраса я подозвал носильщика, вручил ему наш багаж, и мы, пробираясь через толпу, проследовали на перрон, к ночному поезду на Эдинбург. Оба мы испытали облегчение, когда, оставив позади вокзальную суматоху, добрались до купе, разместили багаж и заняли свои места.
– Мы отправляемся в восемь, – сказал я, – и сможем насладиться закатными видами.
Холмс, который сидел напротив и смотрел в окно, слабо кивнул в ответ:
– Совершенно верно, Уотсон. Надеюсь, вы захватили свою записную книжку и мы закончим ваш отчет о похищении дочери герцога?
Я помахал в воздухе блокнотом.
– Конечно, захватил! Однако ваше рвение меня удивляет. Помнится, кое-кто насмехался над моими записками! – поддразнил я друга.
– Вовсе я не насмехался, Уотсон. Просто меня заботит, чтобы все факты соответствовали действительности и были отражены в верном порядке. Кажется, мы остановились на том, как герцог Коннотский лично благодарит меня за вмешательство?
– Мы остановились… – Я вслух прочел несколько последних абзацев, чтобы снова ухватить нить повествования, и на лице Холмса, несмотря на все его заверения в обратном, появилась легкая довольная улыбка, которая свидетельствовала о том, что он отнюдь не испытывает к моим хроникам того отвращения, в котором пытается меня убедить.
– Отлично, старина. Вы не погрешили против истины, хотя подаете факты в своей обычной манере. Итак, продолжим.
Когда поезд выехал из Лондона и покатил по живописным пригородам, над которыми уже сгущались сумерки, я записал рассказ Холмса о том, как ему удалось распутать дело, и в очередной раз поразился его способностям. Факты, которые привели прославленного детектива к разгадке, не были тайной и для меня, однако я не сумел даже предположить, какое злодеяние затевается, не говоря уж о том, чтобы предотвратить кошмарный ход событий. Холмс же раскусил коварный план в два счета. Впрочем, это отличительная черта настоящего профессионала: со стороны кажется, что он не делает ничего особенного, однако обывателю или посредственному специалисту