Встречи и прощания. Воспоминания о Василии Аксенове, Белле Ахмадулиной, Владимире Войновиче…. В. М. Есипов (Вогман)
Антураж убийственно унылый и серый. Серое все: корпус судна, судовые агрегаты, стены переборок, подматрасники в кубриках, простыни на них, байковые одеяла, вечность не стиранные. А еще клопы! Когда только вышли в море, двое из экипажа (делать еще было нечего) позвали нас с Женькой в пустовавший кубрик, приподняли матрас на нижней лежанке, и открылось жуткое зрелище: бугрообразное скопище клопов до полуметра в диаметре! Клопы, конечно, были и в других кубриках, но не в таком количестве. Да когда свалишься на койку после очередной подвахты, засыпаешь мгновенно, никакие клопы не помешают! Спишь четыре часа, потом восемь (или двенадцать) часов работы на палубе, потом снова сон, здоровый, не то что сейчас. Так что смены дня и ночи во время рейса почти не замечаешь: ночью только работаешь при электрическом освещении, вот и вся разница!
В Мурманске стояли белые ночи, как в Ленинграде. Мы шатались компанией по безлюдным улицам. В портовом городе много пьяных. Таких, что, упав, не могут подняться с тротуара и лежат до утра. Попадались и веселые девицы, но уж больно они были пьяные и грязные. Получив деньги, мы устроили прощальный вечер в ресторане «Север». Здорово подпив, пели хором рыбацкую народную:
Все говорят, что рыбаки лишь только пьяницы,
Все говорят, они запоем водку пьют.
Всю ночь проклятые по Мурманску шатаются,
В дымину пьяные, чуть ноги волокут.
Ах, если бзнали вы про жизнь нашу рыбацкую,
То не судили бы так строго вы о нас.
Не называли бы шпаною нас кабацкою,
А повстречавшись, не ругали бы вы нас.
Ах, сколько тонет, тонет в море наших тральщиков,
Ах, сколько терпит команда их невзгод.
В ту ночь осеннюю, штормягу несусветную,
Погибли тральщик «Союзрыба» и «Осетр».
На помощь вышла им «Макрель» из порта Мурманска
С поднятым гордо флагом над ее кормой,
Но, не дойдя еще до места аварийного,
Была накрыта океанскою волной.
И даль морская так осталась неотплаченной,
И жертвы требовал суровый океан.
Идя на помощь потерпевшим там аварию,
Наш ледокол «Девятка» без вести пропал…
Все говорят, что рыбаки лишь только пьяницы,
Все говорят, они запоем водку пьют.
Всю ночь проклятые по Мурманску шатаются,
В дымину пьяные, чуть ноги волокут.
Рассчитали нас щедро: больше четырех месячных стипендий сразу! Таких денег я еще не получал.
Другая плавательная практика, предшествовавшая переводу института на Балтику, была на Черном море. Кого-то направили в Новороссийск, кого-то в Адлер. Я с четырьмя своими сокурсниками попал в рыболовецкий колхоз «Геленджик». Так же назывался один из колхозных сейнеров. Еще были «Тенгинка», «Бетта» и «Краснодарец». Первые несколько дней мы провели на пляже в Геленджике, рассматривая бухту, раскинувшуюся между Тонким и Толстым мысами. Ездили в соседний Джанхот.
В