Сын моего мужа. Ольга Гринвэлл
я вижу! Моя девочка оживает.
– Да пошла ты!
Подруга не сдалась. Схватила меня за плечи, стала трясти, вызывая у меня ещё большее раздражение.
– Немедленно вставай!
Черт! Ну и фиг с тобой! Ещё пожалеешь. Я резко села на кровати, и от этого закружилась голова. Лизка уже стояла, держа наготове какой-то облезлый байковый халат. Я встала, покачнулась, и подруга обхватила меня за плечи.
– Держись. Видишь, что значит лежнем лежать две недели подряд.
Я в ужасе застыла.
– Как… две недели?
– Ну почти…
– А… Олег?
– Что – Олег? Заглядывал пару раз, пока ты спала. – Лизка явно отвечала с неохотой. Она всегда недолюбливала моего мужа, несмотря на то, что ее супруг был его хорошим приятелем.
Я натянула халат и направилась к двери. Ещё минуту назад не желавшая вставать с кровати, теперь мне не терпелось выбраться из этого помещения. Спотыкаясь и вцепившись в перила, я быстро спускалась по лестнице так, что подруга едва поспевала за мной.
– Постой, куда ты несёшься?
– Лиза, – я повернулась к ней, – мне надо поговорить с Олегом, попросить у него прощения. Я знаю, он поймёт меня.
Глаза Лизаветы сузились, она схватила меня за руку:
– Пойдём в сквер, там и поговорим.
Лизка потащила меня за собой, и пока я шла, не могла не заметить ещё больше пожелтевших листьев на деревьях, чёрных ворон, шебаршившихся в пожухлой траве. Осень. Самое ненавистное время года, когда все вокруг живет ожиданием умирания. Совсем скоро вместо ярких красок останутся только чёрные, корявые, славно искаженные предсмертными судорогами, тела деревьев, и белый снег, лежащий саваном. Черно-белое. Такое же, как и моя жизнь.
– Мила, думаю, тебе не стоит больше с ним разговаривать, – подруга толкнула меня на лавку.
– С кем?
– С этим козлом.
– С Олегом?
Подруга кивнула. В глазах защипало. Я вдруг ясно вспомнила наш разговор. Но ведь он прав. Мне ещё повезло, что он прожил с такой серостью долгих три года.
– Лиз, ты не знаешь всего. Это я ведь во всем виновата. Сидела дома, превратившись в кухонную табуретку…
– Вот именно! – перебила меня подруга. – Писала ему диссертацию, готовила ему жрать и ждала его, простаивая до полуночи на балконе.
– Именно так, – слезы так и не пролились. Теперь я готова броситься на защиту своего любимого. – А надо было с ним вместе ходить по ночным клубам и ресторанам, быть вместе, веселиться, куролесить.
– И наблюдать, как он трахает других баб в приватных кабинках. Да, Мил?
– Он бы не стал этого делать, если бы я была с ним.
– Таким, как твой Олежка, всегда нужны новые бабы для поднятия самооценки. Чтобы доказать всем, что крутой. Вместо головы он использует головку. Только вот копни поглубже – и сразу ясно, что, кроме этого, у него ничего нет. И совести у него нет…
Подруга продолжала разглагольствовать, а я сидела, прикрыв глаза, вызывая образ моего красавца мужа. Нет, раз он приходил сюда, в больницу,