Русское богословие в европейском контексте. С. Н. Булгаков и западная религиозно-философская мысль. Сборник статей
и один из авторов настоящей статьи[229]. В книге, озаглавленной «Память и Воскресение у П. Флоренского и С. Булгакова», Н. Валентини показывает, что у Булгакова ключом к мистериям христианской веры – от сотворения и до воплощения, от откровения на кресте и до воскресения – служит строгая кенотическая доктрина, раскрывающая «таинство униженной любви» и кенозис Бога, то есть «добровольное самоограничение во имя Божественной любви». Бог Сам Себя «низводит» для того, чтобы жить в гуще человеческого существования, чтобы приять и вместить в себя человеческую ипостась наряду с божественной. Подобное богословие кенозиса, где божественное таинство пресуществляется через «униженную любовь», находит опору в Пресвятой Троице, достигая апогея в Пасхальном Событии, однако не только в Страстях Господних и Его смерти, но и в Воскресении и в Прославлении. В этом – радикализм булгаковского богословия.
В последние годы итальянцы смогли получить переводы как богословской трилогии Булгакова – уже упомянутый выше «Агнец Божий», «Утешитель» («Il Paraclito», Болонья: EDB, 1987; пер. Ф. Маркезе), «Невеста Агнца» («La Sposa dell’Agnello», Болонья: EDB, 1991, пер. Ч. Рицци) – так и некоторых его «малых» работ. Помимо уже упомянутых, вошедших в состав монографий Пьеро Коды, назовем в первую очередь «Неопалимую купину» («Il roveto ardente», Чинизелло-Бальзамо: San Paolo, 1998; пер. Р Д’Антига), «У стен Херсониса» («Alle mura di Chersoneso e altri scritti»[230], Милан: La casa di Matriona, 1998; пер. Дж. Парравичини) и «Свет невечерний» («La Luce senza tramonto», Рим: Lipa, 2002; пер. М. Кампателли). На последней книге нам хотелось бы остановиться особо, так как ее переводчик и редактор Мария Кампателли является не только директором экуменического издательства «Lipa», весьма внимательного к православной культуре, но и глубоким знатоком творчества Булгакова. Она посвятила ему свое диссертационное исследование при Папском Восточном институте («Экклезиология и софиология культуры в книге С. Булгакова “У стен Херсониса”»[231]). Многие положения этой диссертации вошли в глубокое и обширное Предисловие к книге, где Кампателли сосредоточилась на экклезиологических и социологических аспектах теории культуры у Булгакова, соотнеся ее догматические корни с церковным опытом.
Особую «булгаковскую» линию развивают специалисты по христианской и, в частности, русско-православной эстетике, группа которых сложилась при кафедре философии Туринского университета (Пьеро Кода, кстати, тоже выученик этой кафедры)[232]. У истоков этого течения стоит Нинфа Боско, в настоящее время – профессор моральной философии при Туринском университете. Она начала свой исследовательский путь с интереса к Владимиру Соловьеву, выпустив после первой монографии (1978) серию других работ. Закономерным был ее приход к сравнительному анализу богословия, и в особенности софиологии, Соловьева и Булгакова, проведенному в весьма убедительной форме[233]. Коллега Нинфы Боско, Грациано Лингва, защитивший в Туринском университете диссертацию по эстетико-философской программе о. Павла Флоренского, также
См..– N. Valentini,
В числе других сочинений, подверстанных редакторами книги к основному тексту – отрывки из посмертных «Автобиографических заметок» (Париж, 1946).
Диссертация опубликована в Папском Восточном институте в 1998 г.
Подробнее см.: М. Талалай, «Туринские философы – о русских богословах», в
N. Bosco, «Vladimir Solov’ev e S. Bulgakov. Due sofiologie», в