Седьмая девочка на седьмой веточке. Мария Александровна Климова
Нина! А вы – мама Миколаса Миклоускайте? – скорее утвердительно спросила Нина.
– Да, а чего он натворил, красавица? Мы не воруем, наркотой не торгуем, живем, никому не мешаем, чего надо-то от нас, а? – без злобы спросила цыганка, с каким-то задором и усмешкой уставившись на Нину.
– Как вас зовут? Как я могу к вам обращаться? – поинтересовалась Нина, оттягивая время и мысленно прикидывая, как ей выстроить беседу, чтобы не вызвать вековые проклятья из цыганских уст, которые будут преследовать ее до пятого колена.
– Меня-то? Меня Адой называй! – также задорно продолжала вошедшая.
«Что ж, прямо в лоб ее огорошить, что пришла информация из полиции? Нельзя. Разнесет тут все к чертовой матери, а девчонки, уехавшие на семинар „Семья, как источник вдохновения“, найдут мои останки, скорее всего, вот в этом самом маленьком ящике стола. А я от них так и не узнаю, как же полной ложкой черпать из семьи вдохновение, а не только проблемы?» – думала Нина.
Размышляя, Нина и не заметила, как гостья из Молдавии подсела на соседний стул и стала выжидательно на нее поглядывать.
– Уважаемая Ада, к нам поступила информация, что у Микаласа нет школьных принадлежностей, – начала аккуратно Нина, одновременно поглядывая на реакцию Ады.
Цыганка быстро поднялась со стула, открыла дверь, и, прокричав в коридор несколько фраз на незнакомом языке, улыбнулась Нине самой доброжелательной улыбкой из своего арсенала. В комнату вошел красивый мальчишка лет двенадцати, чуть прихрамывая, и, обходя мебель в кабинете, встал около матери. Глаза также хитро поблескивали; и никакого намека на угрюмость, или присущую подросткам показушную смелость.
– Здрассти! – улыбнувшись, сказал Миколас.
Цыганка, расправив на коленях юбку, поправив волосы, неспешно начала рассказ.
– Летом все малые мои работали: кто посильнее и постарше – металлолом искали, а мелкие – они все больше бумагу да бутылки собирали, чтобы сдавать, все в приемку тащили. Работа у них такая, понимаешь? У Миколаса ноги больные, забыла, как болезнь звать, толи ЦПТ, то ли ДЦП, короче, ходить он маленький не мог, а потом ничего, врач в Молдове лечил, лучше стало, но хромой остался. Он у меня помощник, мужик всё-таки. Целое лето собирали, портфели купили мелким, книжки, а Миколасу пока не на что, но скоро купим, пусть не переживают. Знаю я, что учительница его настучала, он мне не раз говорила, чтоб я их в приют сдала, говорит, легче будет. А я ей говорю, кому легче? Объясняю ей, что не сдаем мы, цыгане, детей в детские дома, мы чужого запросто воспитаем, не то, что своего отдадим. Не принято так у нас, дети это дар, а даром раскидываться – только Бога гневить.
Что в тот день произошло с Ниной, она до сих пор для себя четко определить не сумела. Возможно, была геомагнитная буря, или звезды по-особенному встали, но помимо ее воли с языка стали слетать фразы одна неожиданней другой.
– А вы, Ада, значит, гадалкой работаете, будущее предсказываете?