Летучий корабль. Роман. Ольга Покровская
так разительно отличалась от изможденной и вымотанной публики, так раскованно и задорно, вскинув голову, летела над дорожными колдобинами, что очарованный Павел залюбовался. Закатное солнце сквозь пересыпающуюся листву золотило ее мягкие волосы. На Лиде было ситцевое платье со знакомыми уже Павлу васильками, а с ее плеча свисала вязаная сумка; девушка покачивалась и выкидывала вперед пятки, словно шла по песку. Восхищенный Павел заметил, что она босая, и что она легкомысленно помахивает босоножками, зацепив их тонкие ремешки за палец.
Пропустить такое было нельзя, и кавалер ломанулся из кустов, не разбирая дороги. Увидев его, Лида нахмурилась, но узнала знакомого и приняла заигрывания спокойно. Павел шутливо предположил, что она занимается гимнастикой – на «Витязе» работал экстремал, который ходил по снегу босиком и иногда разворачивал для ночлега тент под балконом – но она лишь покачала головой.
– Каблук шатается, – сказала она.
– Надо прибить – заметил Павел.
– Прибей.
Павел подхватил ее реплику, как мячик, брошенный ему в пинг-понге:
– Я не ношу молоток и гвозди.
Он протянул руку, но Лида спрятала поноску за спину – Павел догадался, что она стесняется стоптанной обуви – но потом решилась и протянула ему многострадальные босоножки. Павел, который не умел чинить обувь, пошатал кривой каблук и хладнокровно отодрал его от подошвы, довольно заметив, как вздрогнула испуганная Лида.
– Теперь я, как честный человек, обязан возместить ущерб, – пояснил он.
Он знал, что у метро есть мастерская, и догадывался, что, если Лида не воспользовалась ею по дороге, то это значит, что у нее нет денег на ремонт.
Лида хранила олимпийское самообладание. Павел направился к метро; девушка, подняв уголки виньеточных губ, двинулась следом.
– Уже не хромаешь? – спросила она, и его тронула ее чуткая к болезни наблюдательность. Он рассказал, что хромал, потому что неправильно приземлился, и получилось, что он ей первой рассказал о рисковом прыжке.
Сапожник долго приколачивал каблук и раздражающе мешкотно тянул руку к кнопке, медля включать шлифовальную машину. Терпеливый Павел не роптал, но, когда ему предъявили готовое изделие, он недрогнувшей рукой оторвал каблук и потребовал переделать, как положено, на совесть.
– Работа над ошибками – мой конек, – пояснил он Лиде. – Знакомый говорит, что я за него спасаю ситуацию, – он имел в виду Игоря.
Сапожник, оценив крепкую фигуру клиента, смолчал и приколотил каблук намертво. Павел сделал третью – на этот раз тщетную – попытку, и, награжденный за усилия, услышал радостный Лидин смех. Хохоча, они вышли на улицу, и Лида весело запрыгала по асфальту.
Они отправились бродить, куда глаза глядят. Павлова спутница говорила о себе без хитростей, и Павел узнал, что Лидина мать, Альбина Денисовна,