Интегральный город. Эволюционные интеллекты человеческого улья. Мэрилин Хэмилтон
имеет смысл соотнести его функции с уменьшенными вариантами этих возможностей. Недостатком данных метафор является то, что город антропоморфизируется и излишне упрощается. Они создают впечатление, будто город можно полностью понять, тем самым уменьшая подлинную сложность, возникшую в результате совместной жизни сотен тысяч людей.
Метафора города как сада близко подбирается к передаче понимания города как сложного вместилища цветущей жизнью экологии. Саду требуется садовник (или садовники), он отличен от дикой местности. Сады обычно разделены на зоны или области, которые взаимосвязаны с другими участками сада. По саду можно гулять. Преимущество этой метафоры состоит в том, что она передаёт образ города как чего-то доступного, прекрасного и преднамеренно выращенного. В соответствии с этим садовники могут олицетворять мэра, муниципальный совет, сотрудников мэрии и горожан. Однако недостатком этой метафоры является то, что она передаёт больше контроля и меньше комплексности, нежели то, что имеется в настоящем городе. Ещё от неё, как мы видим, ускользают качества сознания и многообразия убеждений, которые свойственны настоящему городу.
Метафоры города как дерева, растения или фрукта (такие, как «Большое яблоко») фокусируют садоводческую метафору на ещё меньшем масштабе, нежели полноценный сад. Они аналогичны метафорам клетки или мозга в сравнении с телом. Тогда как дерево и яблоко позволяют рассмотреть город как нечто целостное, ведь мы с лёгкостью можем себе их представить, они не доносят всю соль деловой жизни (по обеспечению человеческого потенциала) и нескончаемого поиска, составляющих суть города.
Немногие метафоры приходят на ум, если посмотреть на город с точки зрения левосторонних секторов. Даже поиск в Интернете вариантов вроде «город как душа» или «город как семья» не приносит плодов. Посему, похоже, мы не связываем город с внутренней жизнью отдельного человека или коллектива. Возможно, мы признаём, что город – это трудное место для рефлексии или созерцания. В действительности город предоставляет нам ещё меньше возможности обратиться вовнутрь, найти тишину, созерцать. Просто бытие и сопричастность, по всей видимости, не обрели перевода в метафоры города. Святилища, прибежища и пространства безмолвия кажутся практически чуждыми городам. Они есть нечто, к чему мы стремимся, когда хотим бежать от интенсивности города.
Наконец, последний кластер метафор – муравейник, термитник и пчелиный улей – представляет собой метафоры города как живой системы, в которой индивидуальные и социальные сущности совместно работают, чтобы поддерживать жизнь. Эти метафоры передают сложность города как единого целого более точно, нежели другие, ведь они передают динамику, взаимосвязи, комплексности и даже искусственно построенные среды обитания. Преимущество их в том, что они передают целостную систему нелинейных, сложных адаптивных взаимодействий, которые видны и поддаются количественной