Гардар. Книга третья. Михаил Игнатов
величения, и я не разглядел подробностей.
Мне хватило и того, что я увидел, когда мы шли через разрушенный пригород. Никогда, даже после смерти моих друзей и предательства Аори, мне не снились кошмары. А теперь…
Жуткая смесь воспоминаний двух разных мест: вырываемые языками пламени из темноты ряды обезображенных тел и далёкие детские крики. Поневоле жалеешь, что язык Зелона не слишком изменился, и я способен их понимать. А проснувшись, стискиваю зубы – это ничего не меняет: погибшие в Пеленоре должны быть отомщены. Это война, и не мы, верные дети Создательницы, её начали. Что бы тогда, в прошлом, ни затронули в моей душе слова майора-канцеляриста, я всё сделал верно и столько, сколько мог. У меня всё равно будет шанс заглушить эти крики во снах. Будет шанс отомстить за Маро. И я по-прежнему буду отделять тех «верных», которые сотнями лет пользуются подчинением простых, лишённых даже ложной тени выбора, жителей Зелона.
– Аор!
Десяток шагов – и я взобрался на невысокий и пологий откос, оглядывая расположившуюся под сенью Сигны на отдых роту. До этого я как-то не задумывался, почему ротная Сигна была именно в нашем отряде, и как проходили посвящение на земле Зелона бойцы остальных трёх. На самом деле старший сержант Пламит был хранителем и в такие моменты передавал её другим сержантам.
Как бы мало нас ни вернулось из Зелона, но в поход отмщения шёл именно наш отряд и наша рота. Нас не расформировали, как могло бы случиться с понёсшим такие потери подразделением без Сигны. Нет. Войска, снявшие осаду с Пеленора и стянутые к нему со всей провинции, выделяли людей для пополнения наших рядов – рядов защитников легендарной крепости. Пусть находились и недовольные, но в целом бойцы понимали и разделяли такой подход. Чему немало поспособствовал тот факт, что приказ, отданный не легатом Минтаром, а Повелителем Рагнидисом, наместником Императора, был зачитан на всех углах крепости под сиянием знака Создательницы.
Все бригады крепости, оставив в ней по одной роте и выйдя в поход единым формированием, внезапно стали именоваться Пеленорской фемой. Когда впервые услышал об этом – на меня повеяло древними мемуарами эпохи становления империи после Крушения, когда армия делала свои первые шаги, и в одном строю зачастую оказывались вообще все, кто мог держать оружие.
Впрочем, когда сержант Пламит вышел перед многотысячным строем и развернул Сигну, а затем нам зачитали приказ о награждении нашего отряда за доблесть и о пополнении личного состава, я словно и сам оказался на полях древних сражений, когда один упущенный портал тёмных мог вылиться в месяцы боев, а погибшие исчислялись тысячами.
Ощутить себя на месте тех самых героев мемуаров оказалось неожиданно тяжело: из половины состава второй, третьей и четвертой бригад, патрулировавших границу в тот день, из тысячи человек выжили лишь мы – семеро бегунцов и двадцать шесть давильщиков.
И вот к этим семерым солдатам, включая меня – точнее, трём десяткам роты, что были в городе на отдыхе и в патрулях, а затем отбивали штурм, – добавили шесть десятков чужих бойцов, ещё неделю назад служивших в своих гарнизонах и частях. Да, традиции не изменили, и нам достались лучшие: опытные, отслужившие, как минимум, четыре года, а треть из них и вовсе закрыли первый контракт с армией. Одна беда: нас осталось всего трое – офицеров, которые хоть что-то знали о крепости и песках, и я неожиданно оказался командиром роты.
А приказ был выступить через двадцать часов. Два из которых уже истекли.
У меня едва не опустились руки. Но лицо Ларига, вставшее перед глазами, заставило стиснуть зубы. Я, не сумев за час пробиться к Латиру Вардо, на которого сейчас свалилось не меньше из-за перевода на должность погибшего в песках командира бригады, своей властью назначил вышедших со мной бойцов на незанятые сержантские должности и принялся готовить свежеиспечённую роту к выходу.
Десятки, сотни вопросов, часть из которых, к счастью, взял на себя старший лейтенант Хот Ирай, командир четвёртого отряда, что сменял нас раньше в охране песков. Всю вещевую часть мы, посовещавшись, скинули на многоопытного старшего сержанта Пламита, который стал интендантом роты. Со многим по старой памяти помог старик Фатор. А проблем хватало.
Мало передать нам в роту людей, нужно сбить из них – незнакомых друг с другом, не знающих ни командиров, ни особенностей службы в бегунцах – четыре равноценных отряда. Подготовить им припас болтов, лекарств, еды хотя бы на первые сутки – двое. Мне! Магу, который и устав когда-то выучил только для того, чтобы подготовиться к прохождению комиссии, а в обычной службе им часто пренебрегавший в части обращений и старшинства. И уж тем более я позабыл его основную часть – распорядок внутренней службы, сосредоточившись на гарнизонном. Хорошо, хоть старший лейтенант Хот был настоящим кадровым офицером, заканчивавшим свой второй год в Пеленоре. Два наших офицера-сослуживца погибли при патрулировании пригорода, один – в ночном бою и ещё один – при прорыве в сектор крепости, оставив нашу роту почти без офицеров. Впрочем, битва в секторе была такой ожесточённой, что там погиб и командир одной из бригад.
Офицеры оказывались на острие всех атак, не жалея жизней для