Пан киллер. Дмитрий Спиридонов
что её портит отяжелевшая нижняя челюсть с наметившимся вторым подбородком. На плечи Дольской наброшен серый шерстяной кардиган, бёдра обтянуты простыми синими джинсами, волнистые русые волосы по-дорожному туго заколоты в хвост, чтобы не мешались. У неё натренированные скулы и разработанные, крупные губы духовой музыкантши, привыкшие властно держать мундштук.
Отперев дверь, Любиция с порога чует в доме некий посторонний запах, задумчиво кривит блестящий от помады рот, но она чересчур устала, чтобы делать выводы. Кофр и чемодан с грязным бельём отправляются за вешалку. В доме после отъезда остался жуткий бардак, впрочем, Дольская легко относится к таким вещам, на генеральную уборку она сподвигается только перед визитом любовника Юзека. Иногда Юзек сам наводит у неё порядок, хоть какая-то польза от чужого женатого мужчины.
– О-о, что за несуразный день! – бубнит Дольская, скидывая туфли. – Меня укачало, мне срочно надо выпить за эти сорванные курвинские гастроли.
Арендованная квартира Любиции состоит из кухни, спальни и студии. Санузел совмещён, вентиляция там работает неважно. На столике, диване, на полу – всюду раскиданы нотные папки, блузки, чулки, початые упаковки таблеток. Возле зеркала Любиция находит полбутылки выдохшегося пива и небрежно отпивает из горлышка. Свинцовое небо за окном нанизано на шпиль костела. Под ногами хрустят рассыпанные запасные мундштуки к трубе, катаются женские тампоны.
– Прибираться – потом! – Любиция отшвыривает в сторону кардиган, стягивает через голову чёрную водолазку. – Сперва принять ванну, хорошенько выпить и выспаться! Но чем здесь всё-таки пахнет? Кофе? Или духами? Или что-то испортилось в холодильнике? Нет, о чём это я? Там почти пусто.
Освободив ноги из джинсов, Дольская остаётся в розовом комплекте – трусики и бюстгалтер из спандекса – и чёрных лайкровых колготках, поддетых под джинсы для тепла. Любиция недовольно морщится, когда запах интимных мест ударяет в её чувствительный нос. Четыре часа езды в автобусе не прошли даром. Водитель Матеуш кочегарил печку как сумасшедший. После долгой душной поездки в джинсах, клейком капроне и тесных трусиках Любиции кажется, что между ног у неё попахивает то ли тухлой рыбой, то ли квашеной капустой. Несмотря на домашний бедлам, в вопросах личной гигиены трубачка Дольская крайне щепетильна. Всё немедленно в стирку!
Но в квартире отчётливо витает что-то чужое. Дольская отставляет пиво, втягивает застоявшийся воздух ноздрями. Чёрные колготки настолько туго облегают её бёдра, что кажется, их заполнили телом под высоким давлением, как кислородные баллоны. Возможно, она слышит слабый аромат табака, масла и неизвестного лосьона? Лосьон не похож на запах Юзека, тот пользуется «Тьеррой», которую Любиция недавно ему подарила.
– Здесь надо всего-навсего проветрить, мне уже мерещится с дороги, – бормочет Дольская.
Приоткрыв створку окна, она массирует себя под вспотевшей грудью, ощущая влагу в изнанке розового лифчика, и направляется в ванную,