Оставить на память. Лина Ласс
о хищный зверь, смаковал, наслаждался её истерзанным видом. Сейчас она в полной его власти. Бедная, бедная девочка. Испуганная, жалкая… его девочка!
– Скорую, – Ника с трудом разлепила пересохшие губы. – Очень больно, Влад. Мне нужен врач.
Она опустила руку туда, откуда хлестала кровь, и пальцы тут же взмокли и стали липкими. Но боль не уступила место панике. Рёбра, лицо, живот – всё стонало от ран, тянуло вниз. Она почувствовала прикосновение к плечу и вздрогнула. Он сел рядом с ней на корточки, вглядываясь в её распухшее лицо. Тёмные глаза были совершенно безразличны к её страданиям. Хриплый голос прозвучал над ухом, пробирая до дрожи:
– Ты же понимаешь, что заслужила это, потаскушка.
Очередной спазм заставил её вскрикнуть. Боль раздирала живот. Пальцами она уцепилась за лацканы его пиджака и взмолилась:
– Я прошу тебя.
– Скажи, как он тебя трахал?
– Ничего не было, Влад. Ты ошибаешься.
Град ударов снова обрушился на неё. Он бил наугад, попадая в живот, грудь, лицо, но у Ники уже не было сил защищаться. Она позволила ему избивать себя, и он с остервенением заглушал своё желание наказать её.
Ника из последних сил цеплялась за сознание, но то ли боль стала утихать, то ли чувства притупились из-за приближающегося обморока.
«Господи, дай мне сил всё исправить или закончи здесь и сейчас. Если я выживу… я клянусь, больше не позволю ему прикоснуться к себе».
Она молилась, хотя и не умела обращаться к Богу, но сейчас надеялась, что он услышит её. И проваливаясь во мрак, ей показалось, что она уловила его голос, и голос говорил:
«Беги…»
Глава 1
Ника стояла на самом краю скалы. Суровый норвежский ветер трепал выбившиеся из-под шапки рыжие волосы и морозил лицо. Она пнула ботинком камень, и тот скатился прямиком в пролив, где бушующая вода немедленно поглотила его.
У Ники на миг мелькнула мысль – как быстро море убьёт её, если она последует за камнем? Погибнет ли сразу или успеет почувствовать, как ледяная вода вонзается в кожу? Она наконец избавится от страха, перестанет вздрагивать от всякого шороха и просыпаться от кошмаров в холодном поту. Вода подарит ей желанный покой…
Девушка как завороженная смотрела на бьющиеся о берег волны, а ветер то толкал её к обрыву, то тянул обратно. Она обвела взглядом пролив в поисках каких-либо свидетелей, но на воде не заметила ни одной лодки. Неудивительно, сегодня погода была неприветлива – небо затянуло серыми тучами и слегка моросило, а океан был тёмен и неспокоен. Никто из рыбаков не отважился выйти за уловом. Если она сейчас решится сделать шаг в бездну, никто даже не хватится. В городке на материке видят её раз в неделю, когда она на моторной лодке приплывает в магазин за продуктами. Хозяева лавки, пожилая семейная пара, знают, что на острове живёт иностранка, но откуда она и как зовут, не имеют понятия. Ника всегда любезна с ними, но молчалива, и, если они задают уточняющие вопросы, делает вид, что не понимает их. Норвежский она знает плохо, но старается не показывать лишний раз, что отлично говорит на английском.
Как-то Ника спросила, где можно приобрести бумагу и карандаши. И тогда, кажется, местные приняли её за писательницу, затворницу, которой нужно сосредоточиться на вдохновении где-то подальше от людской суеты, и лишний раз не тревожили её, что сыграло на руку. Внимание ей было ни к чему. И если она вдруг исчезнет, никто не будет её искать. Может, решат, что она уехала так же незаметно, как и появилась здесь. А может, подумают – девушка увлеклась работой настолько, что позабыла о необходимости пополнить холодильник. И никто не вспомнит о ней, пока тело не прибьёт к скалистому берегу.
Стараясь дышать глубоко, трясущимися руками Ника обхватила себя за плечи, закрыла глаза и попыталась представить себя там, где ей всегда было хорошо.
Деревянный дом, наполненный тёплым светом. В печке трещат поленья. На полу разбросаны пёстрые домотканые коврики, а на диване вязаные пледы и подушки. Стены усеяны старыми фотографиями, дешёвыми репродукциями и книжными полками. На столе, покрытой кружевной скатертью, стоит горячий чай с облепихой, аромат которой наполняет всю комнату. Из-за стены слышно тиканье старинных часов, а из-под ситцевых занавесок видно, как за окнами тихо ложится снег. Здесь было тихо и спокойно, и, казалось, ничего не менялось, вплоть до ситцевых занавесок. Дом её бабушки, где ей всегда были рады.
В минуты, когда ей было особенно тяжело, Ника всегда представляла себя в этой тихой комнате, только чтобы снова почувствовать опору под ногами и двигаться дальше. Последние пару лет она прибегала к этому трюку так часто, что это начало угрожать её психике. Соблазн укрыться от кошмара, в который постепенно превращалась её жизнь, был так велик, что это стали замечать её близкие люди. Ника стала замкнутой, молчаливой и могла погрузиться в себя так сильно, что не замечала ничего вокруг. Но сейчас никто не мог её потревожить. На этом острове кроме неё не было ни одной живой души.
Во время своих прогулок она успела вдоль и поперёк изучить место, которое стало её убежищем. Остров