Любовный детектив. Дарья Калинина
не имел права раскрывать свою личность, ему пришлось бы придерживаться роли бродяги. Ты – другое дело. Дворянин из Петербурга, офицер с безупречной репутацией. Твоему слову поверили бы безоговорочно.
– То есть вы планировали избавиться от соперницы и засадить мужа в тюрьму? – повернулся Максимов к Ольшанской.
Наталья Гавриловна распахнула ресницы, опалила его огнем, но ничего не сказала.
– Нет, Алекс, я уверена, что ее прожект состоял в другом. Отправить Марицу на тот свет – да. Но сгноить мужа в каземате… Незачем было тогда, как выражаются русские, gorodit ogorod. Убийство обставили как неумышленное, чтобы иметь возможность оправдать подсудимого. Тут все очень тонко… Представь себе: упекли его в кутузку, ждет он судебного заседания, а к нему на свидание приходит жена. Ставит условие: если он желает освобождения, то должен поклясться, что вернется к ней и навсегда забудет о всяческих интрижках. В противном случае она не станет нанимать адвоката, а наоборот, даст денег обвинителю, чтобы тот добился максимального срока. Как, по-твоему, пошел бы он на такую сделку, особенно если учесть, что Марица для него потеряна навсегда?
– Но что ему стоило пообещать, а потом нарушить клятву?
– Сомневаешься в его честности? Он аристократ, его отец – граф, хоть и обнищавший… И потом – Наталья Гавриловна всегда могла пригрозить, что добьется пересмотра дела об убийстве. Он жил бы, как под дамокловым мечом.
– Насильно мил не будешь, – изрек Максимов избитую мудрость. – Незавидное счастье она ему готовила…
Ольшанская окрасилась в цвет медного купороса и сорвалась на крик:
– Довольно! Мне надоело выслушивать ваши измышления… Прохор, Митяй, Афанасий, ко мне! Вышвырните их вон!
Из неосвещенных углов призраками выдвинулись три здоровенных детины и, засучив рукава, обступили гостей. Максимов потянулся к заднему карману, чтобы достать предусмотрительно взятый пистолет, но с хряском отворилась дверь, и в дом вошли пятеро жандармов, а с ними – Григорий Михайлович.
– А, моя ненаглядная! – провозгласил он с издевкой, протягивая руки к злокозненной супруге. – Приехала навестить меня? Давненько не виделись.
– Подонок! – бросила она ему с надрывом. – Ты растоптал мои чувства…
– Боже мой, сколько пафоса! Господа, – это относилось уже к жандармам, – будьте добры, проводите ее в участок.
– По какому праву? – Ольшанская поглядела на свою челядь в поисках поддержки, но детины остереглись связываться с блюстителями порядка и рассосались по углам.
– Тебе тоже придется ответить. Твои актеришки и мой обожаемый шурин во всем сознались, очередь за тобой.
Наталья Гариловна разрыдалась, а Анита толкнула Алекса локтем и указала глазами на выход.
Позже они сидели за столом в снятом в Констанце небольшом домике, далеко не таком фешенебельном, как особняк Ольшанских, и пили молдавское вино. Потягивая из фужера коралловую жидкость, Максимов не переставал восторгаться супругой:
– Ты