Агасфер. Вынужденная посадка. Том I. Вячеслав Каликинский
Японии, причем совершенно европейского обличья, и с русскими, как он сам признался, корнями, ищет в сахалинском архиве следы американских летчиков… Совершенно фантастическая мешанина! Университет Саппоро, Центр славянских исследований – и пилоты-янки, невесть как очутившиеся на Сахалине… Странно, чтобы не сказать – сомнительно!
Кандидат исторических наук Штырь успешно сочетал службу в архиве с преподавательской деятельностью в здешнем вузе. Два года назад он получил приглашение университета Хоккайдо в Саппоро и прочел там, в ЦСЛ, для студентов и тамошних исследователей-русистов цикл лекций по новейшей истории России. Пробыв на Хоккайдо два месяца, он успел перезнакомиться со всем преподавательским персоналом Центра и большинством исследователей. И уж конечно, наверняка запомнил бы этого Берга. Но два года назад его там не было!
Может, Майкл Берг и вовсе не японский гражданин?
Чушь, охолодил себя Петр Александрович! Чушь и дурацкая шпиономания, дремлющая в каждом русском, успевшем родиться во время сталинского режима. Вряд ли американец, разыскивающий своих соотечественников, стал бы рядиться в ученую мантию японского университета. Сказал бы прямо: ищу соотечественников! И достиг бы гораздо большего, нежели сим способом.
– Да, Майкл Андреевич, немало в здешней тайге – как, впрочем, и по всей Сибири-матушке – вещественных свидетельств ленд-лиза, – неопределенно протянул Штырь, раздумывая над тем, не предложить ли гостю рюмку коньяку. – И сбитые самолеты-разведчики вчерашних союзников – чего уж там! – попадаются. Зачем вам, японскому ученому-историку, эти летчики, Майкл Андреевич? Не дайте от любопытства помереть, а?
– О-о, это слишком долгая история, господин директор! Долгая и, по чести говоря, не соотносящаяся с моим основным родом деятельности. Я не совсем ученый, уважаемый Петр Александрович! Правильнее было бы назвать меня писателем и популяризатором истории. Современный человек живет слишком стремительно, старается не отстать, и поэтому смотрит только вперед, не оглядываясь на прошлое. И в этом, полагаю, самая большая ошибка человечества: не зная своего прошлого, невозможно и извлечь уроков из своих и чужих ошибок. Как вы сами полагаете, Петр Александрович?
– Подпишусь под каждым вашим словом, – согласился Штырь, отметив про себя, что Берг очень ловко ушел от объяснения причин своего интереса к летчикам. – Может, я могу предложить вам рюмку коньяка, Майкл Андреевич? Или в кофе капнуть, для аромата?
– Я не ханжа, и с удовольствием выпью с коллегой. Но попозже, если вы не возражаете. Сначала я хотел бы закончить свою работу, господин директор. Насколько я понял, в документах послевоенного гражданского управления на Сахалине разыскать какие-то следы фигурантов моего исследования проблематично?
– Боюсь, что да. Зима 1946, вы говорили? Очень неудачное время для историка, Майкл Андреевич! Да вы и сами сейчас убедитесь, когда документы принесут. Вот представьте себе: август 1945 года, закончилась операция по