Катунь Коварная. Олег Ершов
баню перед тем как пойти мыться, иначе из-за угарного газа можно уснуть и умереть. Настя представила себе такую картину и в ужасе поняла: только что ей спасла жизнь обыкновенная дворовая собака. И если бы Мухтар не почувствовал бы беды и не залаял так громко, лежала бы сейчас она на банной скамейке бездыханная и самое главное голая и в самом позорном виде. Настя представила себе на миг такую картину и от ужаса встрепенулась так, что мурашки пробежали по всему ее телу.
– Мухтарка, ох, Мухтарка! – начала трепать собаку Миронова. – Вы посмотрите, вот это собака так собака. Всем собакам собака. – Ты же только что спас мне жизнь! Ты всех нас отвел от большой беды! – Миронова наклонилась и по-матерински, как Кольку, поцеловала собаку в лоб. Мухтар преданно заскулил, как будто понимая то, что она сказала. Он поднялся и лизнул ее своим горячим языком по лицу, сел и, открыв огромную пасть, громко начал дышать.
– Спасибо тебе, спасибо, мой хороший, Мухтар! Спасибо тебе мой спаситель! – Настя прижала голову собаки к своей груди и вспомнила лицо Петрикова. Еще совсем недавно, она сама точно так же, как сейчас ее собака Мухтар, прижималась к груди незнакомого ей управляющего фермой номер четыре. И ей было так приятно и хорошо. Казалось, вот так и простояла бы всю вечность, прижавшись к той самой теплой и сильной мужской груди, в которой громким набатом стучало огромное и горячее сердце, как бы предвещая, что жизнь только начинается. И все, что было у нее в мыслях и планах на эту поставленную жизнь, рухнет одним махом, как простой карточный домик. И что она, Настя, войдет в совершенно другую реку, реку любви, радости, славы, обмана и коварства. Но это будет позже, а сейчас она стояла на самом пороге этой самой новой жизни, открыв тяжелую дверь страстных желаний и безумства. Ей непременно хотелось сделать твердый шаг и убрать все преграды собственной совести и неопределенности. Она почувствовала, что даже Мухтар, ее сторожевой пес, смог помочь ей встать на этот путь и уйти от страшного наказания суровой и позорной смерти. Настя поднялась и полной женской грудью вздохнула прохладного весеннего воздуха, запрокинув голову вверх. Только тяжелая желтая Луна, прячась уже где-то за дальний горизонт, подозрительно, безмолвно и с таинственной насмешкой, улыбалась, освещая тусклым небесным светом, ее мокрые волнистые волосы, которые от такого света становились еще краше и немного наливались каштаном. Проказница, сделав свое коварное дело, медленно и заманчиво катилась к небосклону, прячась в спящих деревьях, готовых вот-вот проснуться от зимней спячки и одеть на себя, красивые платья зеленой листвы. Настя на мгновение застыла с полной грудью весеннего воздуха. Стояла жуткая тишина. Очень отчетливо было слышно, как безумная Катунь, со злостью грызла обрывистый берег, пряча в своих ледяных водах тысячи тон песка и разного грунта, обвалившегося в темноте с высокого берега. Она стояла с запрокинутой головой и вглядывалась далеко