Восемнадцатый. Варвара Крайванова
эволюции, совершенствовавшей нашу способность действовать в неопределенности. Мы вполне в состоянии компенсировать нехватку процентов собственными мозгами и интуицией.
Когда Вязиницына замолчала, Владимир вдруг заметил, что что-то неуловимое, но важное изменилось в атмосфере конференц-зала. Гнетущее давление уступило место спокойному уюту, и Семенов понял, что переломный момент пройден успешно. “Спасибо, Лина!”
– Мы должны принять решение. Есть ли другие предложения? ― тишина. ― Возражения? Нет? Тогда мы замораживаем кадровый состав колонии и вводим мораторий на любые существенные изменения, ― Владимир кивнул, благодаря присутствующих и показывая, что совещание окончено.
– Хм, а это будет интересно, ― Сильвергейм встал, подошел к Ямакаве и направил указательный палец тому в нос. ― Имей в виду, желтоглазый, тут не развед-вейв! Если кто-то из твоих угробится, или, того хуже, кого-то угробит, мы вас прямом смысле заморозим, все отправитесь в криокамеры до третьей волны! Это понятно?
Не дожидаясь ответа, Арчибальд развернулся к выходу. Вернон промолчал.
* * *
Хилмид, 2549-05-26 13:40
После совещания прошло три недели, но жизнь на базе Вудвейла так и не вернулась в привычное русло. Владимир в который раз убедился, что собрал прекрасную команду, ведь вместо недовольства и страха колонизаторы будто вздохнули свободнее, не связанные теперь зашкаливающим процентом успеха, и это неформальное разрешение не быть больше идеальными только подогревало энтузиазм. Восемнадцать возвращенцев на удивление органично вписывались в эту новую атмосферу. Более того, Семенов отчетливо видел, что после того, как люди Ховера стали появляться на базе только периодически, пропала некоторая формальность и натянутость в отношениях между научным подразделением и остальными членами команды. “Похоже, мы были слишком совершенными”.
На фоне этих странных изменений даже бредовая идея с танцетерапией оказалась не такой уж дикой. Так сложилось, что инженерная команда была костяком еженедельных субботних музыкальных посиделок. Четверо из них играли на гитарах, еще один ― на флейте, а Джошуа был виртуозным барабанщиком. Порой они играли сами, порой ― ставили записи, и многие из них умели и любили танцевать. Семенов был уверен, что это не случайность: почти все, чья жизнь связана с длительными работами в открытом космосе, приходили к этому невероятному ощущению гармонии движения, когда гигантские конструкции, мощные и одновременно хрупкие механизмы, и крохотные на их фоне люди в тяжелых скафандрах словно кружатся в вихре, собирая отсеки межзвездного корабля или орбитальной станции. Этьен как-то назвал это ритмом пространства…
Для Вернона субботние встречи стали обязательными.
Владимир знал, что люди с Bear не только крупнее и сильнее, но и намного ловче обычных, и не раз замечал, что и Ямакава, и Сильвергейм, и Габа не просто будто не замечают своего огромного веса, но и могут двигаться со стремительностью и грацией, недоступной большинству, однако