Суд Счастья. Евгений Владимирович Кузнецов

      Шёл себе да шёл.

      Лишь бы идти, идти…

      Получилось же: иду из города вон!..

      Сделалось волнительно и весело.

      Жил несколько лет на этой улице… и не знал – куда она, куда.

      Вон и столб с названием города.

      Пройти разве ещё немного…

      Жаль, что солнце непокрытую голову жгло.

      Еле преодолел шоссе широкое, злящееся и воющее.

      …А там был – лес!

      Настоящий. С соснами. И даже кое-где с черничником.

      Сердце забилось найденно. И уединённо, и открыто.

      Лес был обновлённый, свежий, майский.

      Тут и солнце было другое – словно обрызнутое.

      Радостно думалось, что кроме города и забот городских, есть вот… нечто настоящее: стволы, кроны…

      «Хвоя», «мох»… – Смешили по-детски сами слова.

      Впереди загорелась полоса яркой поляны.

      Она манила к себе как пробуждение!

      На поляну вышел: за нею бежали всегда лёгкие, всегда свободные берёзы, берёзки!..

      Тут на краю леса, под самым солнцем, – кое-где цветочки мелкие земляники.

      Солнце, мягкое, усыпанное листьями, тоже, казалось, стало пахнуть земляникой.

      А глянул право, влево – прямо ошалел…

      …Ландыши!

      Сочно-густые, тёмно-зелёные стаи – словно с заботливым усердием посаженные. – Острые, ровные, один к одному, листья… сахарные, крохотные, нежные бубенчики!..

      Глаза заслезились… от оголённости правды – Правды.

      Живая ценность эта – есть, есть!..

      Ценность эта – живая; живость эта – ценная.

      Я стоял… и почему-то оглянулся…

      Никого вокруг не было и не могло быть – до грибного-то и ягодного урожая; пока, пока…

      А под ногами была – роскошь. Бессмысленным казалось куда-либо двигаться…

      Ландыши!.. – Мечта о каком-то ещё прекрасном вдруг взволновала меня.

      Неужели я – уйду, просто уйду?..

      И уже составлял букет, настоящий букет!

      Как положено, ножку букета обкрутил и завязал длинной прочной травинкой.

      Букет был готов. – Аромат! Холодок! Сон!..

      Главное же, однако: если букет – сейчас, то он дар – в следующую минуту…

      Букет не бывает просто букет.

      А он – для кого-то.

      Так – для кого?..

      …Между тем уже шествовал к городу.

      Торопил и ветер, порывистый и грозящий.

      Букет держал – не мог иначе – перед собой у груди.

      Но он становился – не предназначенный – явно тяжёлым… Он ощутимо просился обратно, в лес…

      Ландыши, ландыши…

      Я стал их, цветы, словно бы уговаривать…

      …Прекрасное в жизни – есть. И надо его – переместить. Ведь мне хочется. С места на место. То есть – из души в душу.

      А обо мне – то вот та моя обречённость: нельзя уйти без цветов – и есть счастье!

      При-частность.

      К чему?..

      Если я шёл куда идётся… если я потом никуда не собирался…

      Если у меня вообще (и в том, липко-сладком, смысле – тоже…) никого нет…

      Так причастность – к чему?..

      Запах белый, запах влажный…

      …Только бы вот – ей.

      Были мы школьники. Шестиклассники, что ли. Была зима. Был урок физкультуры. Мы катались на лыжах. Я, по лыжне, обгонял её, одноклассницу… И – так вышло – наедине… И – в пустом поле…

      –– Голубцов, не упади!

      –– Не бойся…

      Почему не сказал ей тогда – о счастье?

      Которое – уже во мне было.

      Прошло, минуло…

      Где?.. Как?..

      Слышу!

      Спасибо.

      Не упал?..

      Не знаю.

      Знаю, что плачу.

      Сентименты?..

      А то, что мне сейчас – никуда не хочется идти и – никого не хочется видеть…

      А то, что жизнь – одна… и кратка… и вздорна…

      Тоже сентименты?!..

      Знаю хоть то: что плачу от счастья – что могу плакать.

      И вот: почему букет сейчас – прежде всего бы ей?

      А потому что была она – прежде всех.

      Почему-то же – именно она!

      КТО или ЧТО так устроило?..

      Может, к ЭТОМУ и есть моя и нынешняя, и постоянная причастность?..

      Глава вторая

      Молодые