Мясная лавка. Джуно Доусон
я вижу, что она поняла, о ком речь.
– О, конечно. К Тому? Сейчас узнаю, может ли он вас принять. Мне кажется, у них пока встреча. Один момент.
Она поднимает трубку и набирает номер.
Меня ждут. Так это не дурацкий розыгрыш. Убиться веником, я и не думала, что эта встреча в Торп-парке – всерьез.
– Он сейчас выйдет. Вы пока присядьте.
Здесь довольно шикарно. Мы садимся на мятно-зеленый двухместный диванчик. Отсюда, за стойкой регистрации, мне виден оживленный офис. В нем – два больших белых стола, как два острова, и вокруг обоих, как пчелы вокруг ульев, вьются люди, бесконечно звонят телефоны, слышны разговоры на французском и английском языках. Перед нами низкий столик, заваленный журналами – Vogue, Elle, Tatler, Harpers. На стене висит плазменная панель, на экране – модели «Престижа». Я мало кого из них узнаю, но при виде каждой я только ахаю: «Ух ты!» Вообще-то, все они сильно смахивают друг на друга: блондинки с золотистыми волосами, золотистым загаром, золотистыми ногами и в золотистом золоте. Ни одна из них даже примерно не похожа на меня.
Откуда ни возьмись прилетает воспоминание. Мне шесть лет, у первого класса семейный праздник – все мамы и папы должны прийти посмотреть представление. Мисс Скипси, наша учительница, разучила с нами песню «Английский сельский сад», мы все должны были петь и изображать цветы, мотыльков и ежиков. Кроме меня. Вот так. Лорел была одуванчиком, а Саба – бабочкой, мне же досталась роль сорняка. На мне были зеленые колготки и старый папин джемпер болотного цвета, а лицо мне размалевали какой-то буро-зеленой краской. Гадский сорняк.
На экране появляется Клара Киз – в этом месяце, кстати, ее фото на обложке австралийского Vogue. Она похожа на черную куклу Барби: немыслимые диснеевские глаза, пухлые губы и знаменитая безупречная кожа. Дело в том, что карьерой она обязана не только лицу (и ногам), но и сказке: несчастная сирота, приемный ребенок – ее приметили в «Макдоналдсе» на станции Клэпхем, где она уплетала мороженое «Макфлурри» – я и сама вот так же сидела там миллион раз. Считаные недели – и вот она уже участвует в Неделе моды в Лондоне, и все взахлеб хвалят и называют ее новой Наоми. Но у Клары нет ничего общего с Наоми, кроме цвета кожи. Она – самая настоящая Золушка.
По другую сторону журнального столика в кресле сидит девушка. Ну, уж эта точно модель. Она сжимает в тоненьких, как зубочистки, ручках портфолио «Престиж», из-под гладких желтых волос настороженно смотрят глаза с темными кругами, как у енота. Она высокая, но почему-то кажется мелкой; вид у нее какой-то птичий: типа, она птенец, который только что выпал из гнезда на очень высоком дереве. Лет ей примерно как мне, но впечатление такое, что она месяц не спала.
Если им нужны такие, то я в пролете.
– Яна! Привет! – К нам, широко раскидывая руки, бодро шагает Том. Я встаю, чтобы поздороваться, и он меня обнимает. Хм, не надо. Я ценю свое личное пространство. Не люблю обнимашки.
– Как дела? Спасибо, что пришла.
– Нормально, – бубню я. Разговаривать со взрослыми, которые не твои учителя,