Склерозус вульгарис, или Русский поцелуй. Марк Казарновский

Склерозус вульгарис, или Русский поцелуй - Марк Казарновский


Скачать книгу
Залез, какие-то зверьки вылезли и долго на меня ворчали. Может, сурки.

      Поверь, я два дня только пил воду из ручья да спал. Просыпался, выглядывал – и снова спать.

      Осень – благодатное время. В общем, обустроился. Что нужно обязательно: спички и еще раз спички. Топор и пила. Конечно, ружье. Я его купил в поселке у деда вместе с набором жаканов[10]. Но как-то так случилось, я ни одной зверушки за все, почитай, почти двадцать лет не убил.

      А зверь, заметь, ох как все понимает. Поэтому и вились стрепеты без боязни, белки шастали нахально, у меня орехи воровали. Да весь, считай, животный мир Алтая крутился возле моей берложки. И кабарги, и косули, и лоси. Следы «хозяина» видел, но, видно, он со мной встречаться не захотел.

      Обустроился и принялся готовиться к зиме. Оставалось немного до декабря – первого снега. Поэтому я торопился, таскал и сушил мхи, лишайники, хвою, траву. Конечно, очаг сделал. Варил незамысловатое и, главное, из местного озерца стал таскать рыбу. Такого хариуса да форели ни один князь земной не едал.

      Ах, не представляешь, какое было мне счастье!

      Постепенно, как ни странно, стал обрастать народом.

      Охотники тропами ходят, свои зимники[11] готовят к соболиной охоте. Конечно, к моей берлоге забредают. Им ох как интересно – все же человек свежий. Да не местный. Да оброс и живет в пещере, даже избушку не поставил. Что-то не то. Непонятно. А коли непонятно – то и загадка. А человек – как обезьяна: любопытен сверх меры. Я же эту меру не удовлетворял. Пил чай, угощал гостя. Он и оставлял обязательно и пачку чая, и махры, и банку тушенки.

      Охотники были довольны, что я зверя не брал. Даже для пропитания, уж кабаргу бы мог. Но не стрелял.

      Видно, на самом деле, правы бабы местных сел: поселился отшельник. И начали шептаться. Бывший убивец, грехи замаливает. Очень уж много на нем крови… Это все бабы по избам вечерами судачили. Ах, интересно-то как – увидеть отшельника. Да живого, а не со сказок.

      Я зиму пока тянул хорошо. Очаг мой камнем обложил, два котелка у меня есть. Ел немного и ходил на свое проточное озеро. Лунку пробил, а к ней рыбка всегда подскачет. Вот тебе и уха на обед, и жареха на ужин.

      Смешно, часы потерял. Хорошие были, швейцарские. Река Катунь дань взяла.

      Я вообще стал, как понимаю, немного святым. Ни от чего не огорчаюсь. Раз уронил часы в Катунь, значит, ей нужнее. Ну не идиот ли? А где диалектический материализм?

      Вот однажды пришли двое. Охотники, из села Прижимки. Еды принесли много. Попросили разрешения ночевать. Да кто откажет-то?

      Пьем чай. Конечно, про погоду, что, старики бают, зима будет «чижолая».

      Наконец один, видно главный, мне и говорит, так тихо, мирно: «Ты, мил человек, не обижайся. Но по округе…» – это километров двести – триста – «…слух прошел, что ты поселился как отшельник и святой человек. Не держи гнева на нас, но поведай, верно ли, что бабы судачат по вечерам, когда пряжу прядут? Мол, ты возродился в Питирима-отшельника и многое тебе открыто. Нас, скажу честно, особо интересует излечение,


Скачать книгу

<p>10</p>

Жакан – пули на крупного зверя.

<p>11</p>

Зимник – зимняя избушка. Охотник по зиме переходит от зимника к зимнику. Где есть всегда полный набор: консервы, конечно – спички, кора березовая, мука, соль. Эй, молодость, где ты?