Первое чудо. Владимир Орих
был отведен для отправления естественных нужд. Вообще, все было как в классической, описанной в сотнях исторических романов тюрьме: крохотное клетчатое окошко под высоким потолком, слезоточивые стены, крысы, обедающие вместе с узниками, угрюмый молчаливый надзиратель и счет дням при помощи процарапанных черточек на стене.
На тридцать пятый день к ним в камеру пришел человек, разговаривавший на родном русском языке так же свободно, как и они. Он поздоровался, представился работником Советского посольства и достал из кармана газету «Комсомольская правда» с заметкой о гибели на Памире экспедиции из десяти альпинистов. Там же было десять фотографий; газету читали молча, по очереди подходя в самый светлый угол камеры.
– О том, что вы живы, – сказал человек, назвавшийся Кириллом Николаевичем, – никто из ваших родных пока не знает. Не хотим, сами понимаете, заранее заставлять их переживать сильные эмоции, ведь они не так давно похоронили вас… Тем более что… – он помедлил, – ваше возвращение на Родину сопряжено с большими трудностями. Против вас выдвинуты серьезные обвинения, а сейчас такой политический момент… Ну, вы люди грамотные, понимаете, что к чем у.
Он опять сделал паузу, потом произнес надолго повисшие в воздухе слова:
– Китайская сторона запросила за каждого из вас выкуп в сумме, эквивалентной десяти тысячам долларов.
– И какое же решение, – спросил Борис, подавив комок в горле, – приняла советская сторона?
– Пока никакого, – ответил Кирилл Николаевич. – Мы обсуждаем этот вопрос на самом высоком уровне. То, как он решится, видимо, будет сильно зависеть от вас.
– От нас? – изумился Никита. – Но каким же образом?..
– Поговорим об этом позже. – Кирилл Николаевич поднялся с нар. – Я смогу придти снова через несколько дней.
Эти несколько дней тянулись как резиновые. Варианты возможной зависимости такого важного решения от них самих обсуждались столь же постоянно, сколь и безрезультатно. Они готовы были сделать все. Но что надо было сделать?
Теперь для разговора в отдельном кабинете Кирилл Николаевич приглашал каждого по очереди. Первым оказался Борис – может быть, потому, что случайно прогуливался по камере ближе всех к двери. Он вернулся через пять-шесть минут с таким сияющим лицом, что все остальные сразу воспрянули духом.
– Ура! – воскликнул он, потирая руки. – Скоро будем дома!
Вторым был приглашен Серж. Он отсутствовал раза в три дольше, а войдя в камеру, посмотрел в глаза Борису долгим тяжелым взглядом и спросил:
– Так ты подписал бумагу?
Никита, следующий по очереди на прием к Кириллу Николаевичу, вопросительно взглянул на них и вышел.
– Подписал, – уже без прежней радости в голосе ответил Борис. – А что?
– Там же нет ни слова правды.
– Какую правду ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что то, что там написано, хуже того, что вытворяли с нами китайцы на самом деле? Какая разница? – Борис пожал