Как я не стал богословом. Антон Прус
меня. Они остались для меня этакой интересной группой, более интересной, чем бессознательно идущие в колее.
А вот книжные персонажи по-прежнему были для меня гораздо более реальными, чем все остальные. Это понятно, с книгами я проводил по 5 часов в день, а это больше, чем с любыми реальными людьми. С ними можно было много беседовать, ведь они отвечали моим голосом. Китайские древние поэты, русские религиозные философы, немецкие романтики, поэты серебряного века… да мало ли кто еще, все они значили намного больше, чем живые люди. И они делились самым важным – своими мыслями, а не как живые люди, которых обычно интересовало, что выпить и кого трахнуть. Изредка – что пожрать. Очень редко, как и где пожрать, чтобы потом еще и кого-нибудь трахнуть, этот вариант рефлексии обычно был самым сложным. Нет, книжные герои слушали крик обезьян в горах, описывали цветы шиповника и кусочек бисквита на чайной ложке, разговаривали со змейками, боролись с призраками, умирали от любви… Этого мира вокруг не существовало. Точнее – он существовал для меня, но не для тех людей, что меня окружали. Наверное, я плохо искал. Но как найти «своих» в тех, кого с нами нет. Я был слишком нормальным, чтобы полностью погрузиться в общение с призраками. Поэтому я пошел к реальным поэтам и музыкантам.
Рыжая богиня
Из дурдома я вынес не только опыт общения с психами, которые оказались настолько интереснее нормальных людей, но и большую любовь. Влюбиться в своего психотерапевта – это как схватить насморк питерским ноябрьским вечерком, штука банальная. Восхитительной случайностью было то, что моим психологом была божественная, рыжая, умная студентка последнего курса психфака ЛГУ. Я писал для нее стихи, дрался с психами, которые «порочили» ее имя во время трудотерапии в подвале, когда мы за три копейки штука крутили розочки для похоронных венков из тонкого поролона, тоскливо смотрел из окна своей палаты на окно ее кабинета.
Она была на шесть лет старше, а я был для нее неврастеником-курсантом. Мне и в эротическом сне, сопровождающимся многократными поллюциями, не могло привидеться, что у меня будут поцелуи в электричке по пути к ней в Красное Село, и Новый Год с изнуряющим и божественным сексом, как мне тогда казалось, а теперь ясно, что наш секс был однообразным и скучным, что будет даже секс в этом кабинете, на окно которого я медитировал, и путь из клиники, через палаты с психами, под взглядами моих бывших товарищей по отделению, сидящих перед телеком, который им было позволено смотреть по расписанию…
А ее друзьями были те музыканты, поэты, которых мы все теперь знаем, и просто прекрасные бездельники, на чьи выставки, выступления и просто посиделки мы ходили вместе. На одной выставке я был потрясен: одна из наших знакомых художниц выставлялась вместе с картинками БГ, и вот, между Его летчиком в кабине и храмом на фоне голубого неба, стояла моя обнаженная богиня, укутанная в свои рыжие волосы. У нас чуть не случился секс прямо в выставочном зале… Она могла загипнотизировать