Гаргантюа и Пантагрюэль. Франсуа Рабле
по свободной фантазии. Камзол – золотой или серебряной парчи, или бархатный, атласный, тех же цветов, расшитый по тому же образцу; на нем шелковые шнуры тех же цветов и золотые пряжки с эмалью. Кафтаны парчовые или суконные, или же бархатные. Плащи столь же изящные, как и у дам. Шелковые пояса под цвет камзолов; чудесные шпаги с позолоченной рукоятью и в бархатных ножнах под цвет панталон; наконечник ножен – золотой ювелирной работы; такие же кинжалы.
Шапочки – черного бархата, с кольцами и золотыми пуговицами. Сверху – тщательно пригнанное к шляпе белое перо, в золотых блестках и со свисающими сверху рубинами, смарагдами и другими драгоценными камнями.
Мужчины и дамы так симпатизировали друг другу, что те и другие ежедневно одевались одинаково. Чтобы не ошибиться насчет одеяния, несколько молодых людей были приставлены специально для того, чтобы каждое утро осведомляться, как именно одеты будут сегодня дамы. Ибо все делалось согласно воле дам. Не думайте, что они тратили сколько-нибудь лишнего времени на то, чтобы богато и изящно наряжаться, – нет, особые гардеробщики держали наготове любой костюм каждое утро; горничные же были обучены в одно мгновение одевать дам с ног до головы.
А чтобы они имели все эти наряды своевременно, около Телемского леса тянулось на добрые полмили здание, чистое и светлое, в котором проживали все ювелиры, гранильщики, швецы, золотошвеи, портные ткачи обоев и ковров, бархатники. Каждый занимался своим ремеслом, все для монахов и монахинь.
Некий сеньор Наузиклэт посылал им ежегодно по семи кораблей, нагруженных золотом, шелком-сырцом, жемчугом и драгоценными камнями с принадлежавших ему островов Жемчужных и Каннибальских.
Если жемчужины старели и начинали менять свою чистую белизну, искусники-мастера кормили ими петухов и тем восстановляли их Первоначальный цвет.
ГЛАВА LVII. Какой порядок был установлен в жизни телемитов
Вся их жизнь распределялась не законами, статутами и правилами, но доброю и свободною волей. С постели вставали, когда заблагорассудится; пили, ели, работали, спали, когда приходила охота. Никто их не будил, никто не принуждал ни пить, ни есть, ни делать что другое. Так постановил Гаргантюа.
В их регламенте значилась лишь одна статья:
«ДЕЛАЙ, ЧТО ЗАХОЧЕШЬ»!
Ибо люди, свободные, благородные, образованные, вращаясь в порядочном обществе, уже от природы обладают инстинктом и побуждением, которые их толкают на поступки добродетельные и отвлекают от порока: этот инстинкт называют честью. Но те же люди, когда они подавлены и порабощены низкоподчинением и принуждением, отворачиваются от благородной склонности в силу которой они свободно стремились к добродетели, – для того чтобы скинуть с себя и сокрушить иго рабства; ибо мы всегда стремимся к тому, что запрещено, и жаждем того, в чем нам отказывают.
Благодаря этой свободе установилось похвальное соревнование делать всем то, чего хотелось кому-нибудь одному. Если кто-нибудь –