Четверо. Трое. Двое. Один. Ксения Игоревна Хотина
хотелось сбросить ненавистные кеды.
В пакете, который Сашка волочил почти по земле, томились два окушка, один из них средних размеров, а другой совсем маленький. Нужно было зайти к бабке Ане, чтобы та дала хотя бы несколько картофелин на уху.
Вдалеке Сашка завидел Лизиных одноклассниц, которые шли им навстречу.
– Вон, смотри, твои подружки, – подмигнул он.
– Какие они мне подружки? – обиженно произнесла Лиза.
Три девчонки ворковали и над чем-то смеялись. Шли они, растянувшись по всей дороге, то и дело меняясь местами. Лизе хотелось провалиться сквозь землю, только бы не видеть так называемых «подруг». Приблизившись, самая наглая из девочек закричала что есть мочи, так, чтоб было слышно на всю деревню: «Танцы-обниманцы, вокруг танцуют испанцы, а мы танцуем лезгинку в оранжевых ботинках». Девчонки тут же подхватили дразнилку.
Лиза вспыхнула, загорелась алым румянцем, ей вдруг стало недоставать воздуха, глаза наполнились слезами. А девчонкам было весело, задиристая Светка откровенно пялилась Лизе прямо в глаза. Она явно хотела, чтобы девочка расплакалась и убежала, но Лиза твердо решила не поддаваться. «Танцы-обниманцы…» – все ближе подходили девчонки. Достигнув своей цели, они сцепились за руки, будто случайно оттолкнули оторопевшего Сашку с пакетом и веткой в руках и закружились в бешеном хороводе вокруг раскрасневшейся Лизы.
– Танцы-обниманцы, вокруг танцуют испанцы, а мы танцуем лезгинку, в оранжевых ботинках, – веселились девчонки, а Саша стоял и не понимал, что происходит.
Лиза склонила голову, ее длинные волосы свисали безжизненными прядями.
– Ха-ха-ха, ха-ха-ха, лахудра в оранжевых ботинках, – девчонки все кружились и заливались смехом. Они запрокидывали головы и хохотали над Лизой.
Но это было последней каплей, девочка набрала в грудь побольше воздуху и, растолкав оцепивших ее девчонок, вырвалась вон из круга.
– Проклятые, проклятые ведьмы! – закричала Лиза, и тут слезы брызнули из ее глаз, потекли ручьями по пылающим щекам.
Она кинулась прочь от этих несносных девчонок. Бежала что есть мочи, не смея поднять голову от стыда и душевной боли. В ушах шумело, и все же расслышала, как девчонки-задиры хотели было броситься за ней, но вступился Саша. Лиза не думала останавливаться – бежала, бежала до самого дома…
Ворвавшись в квартиру, она упала без сил на колени и разрыдалась. Всё, что скопилось внутри, вырывалось наружу – и обида на мать, которая пропадала в деревне с алкашами, и злоба на девчонок, которые постоянно задирали ее, считая гадким утенком, и яркое ощущение беспомощности. Лиза плакала громко, в голос, пока не иссякли слезы. Всхлипнув в последний раз, она глубоко, с надрывом, вздохнула. Затем закрыла лицо ладонями и сидела так, пока не услышала шорох на веранде.
– Где ты шлялся? Я вас ищу по всей дерёвне, – орала мать. – Можно подумать, у меня других дел нет!
В квартиру ввалилась женщина средних лет, а за ней и Сашка. Черноволосая, высокая, в грязной мятой одежде,