Тяжелая рука нежности. Максим Цхай
«Ох ты, солнышко!» И он обнял меня за шею. Так мы и зашли с ним в подъезд: в одной руке я держал Славку, а в другой – букет червонно-красных чайных роз и бутылку шампанского. Так и прозвали мы друг друга, он меня – «дядя Максим», а я его – «Славка-солнышко».
Так получилось, что я провел с Аленкой целое лето, лишь пару дней в неделю ночуя у себя, и было мне спокойно и легко. Славка никогда не мешал нам, был он веселым и добродушным пятилетним шариком, который катался по Аленкиной двухкомнатной квартире из угла в угол и глядя на которого нельзя было не улыбнуться. И как-то оставалось незаметным, что отношения с матерью у Славки были, как я теперь понимаю, сложные. Он был не очень любимым и не слишком желанным ребенком, рос себе и рос, как бурьян в поле. Впрочем, Аленка не злыдничала и по-своему считалась неплохой матерью – у нее просто времени на пацана толком не было.
Мы со Славкой понравились друг другу с первого взгляда. Не могу сказать, чтобы я испытывал к нему какие-либо чувства, похожие на отцовские, но часто, когда Аленка задерживалась на работе, мы возились с ним, собирая разноцветных роботов-трансформеров и играя под шерстяным покрывалом в палатку. Славка был прирожденный шебутной оптимист. Однажды с приятелем подобрал котенка, поселил у себя в подъезде в коробке из-под обуви, а котенок возьми и сдохни на следующий день. Что ж теперь делать? Поплакали пацаны немного и устроили кошачьи похороны – с маршировкой за гробиком из обувной коробки и последующей раздачей поминального печенья. И было так интересно, что на следующий день несчастного котяру снова откопали и похоронили. Славку мать за это в угол поставила, зато болтать-то не запретила – вам же, выходит, хуже. Потому что болтал Славка без умолку. По вечерам он обязательно требовал, чтобы я «посидел с ним». Я нехотя соглашался, хотя, общаясь с этим озорником, через пять минут вообще забывал, для чего, собственно, сюда пришел.
– Ма-а-аксим… – томно раздается из-за стенки.
– Сейчас Славку-солнышко спать уложу!
– Я не солнышко, я мужчина! Ты глупый, что ли? Солнышки – девчонки!
– Да?.. А это у тебя откуда?
– Да так… Сережкину собаку стригли. Не больно уже. У нас Сашка сказал, что может надуться – вот так, – показывает – и покраснеть, когда захочет, мы не поверили, а он надулся, сильно-сильно, и… позеленел! Правда-правда!
– Максим! – раздается уже обиженный голос из Аленкиной спальни.
– Блин, ну сейчас, сейчас…
– Посиди еще у меня! – дергает за ладонь Славка…
Так и повелось. Каждый раз, когда я возвращался к Аленке, Славка ждал меня во дворе, иногда я намеренно задерживал шаг и смотрел, как он напряженно играет с дворовыми мальчишками, каждую минуту оглядываясь в ту сторону, откуда должен появиться я. И каждый раз, завидев меня издали, он радостно бросал все игры и друзей и бежал, нет, летел, как желтая пушинка в токе солнечного ветра, обязательно крича: «Макси-и-им!!! Мама приготовила желе!!!» Это был наш пароль, радостный гимн, которым он ознаменовывал наш ежедневный