Мёртвая жизнь. Виталий Абоян
холода космического вакуума палец, на глазах покрывающийся темными пятнами петехий[12], намереваясь прикоснуться к неведомому.
9. Пустые тайны
Скрюченная, вся в темно-бурых, почти черных пятнах кисть руки Клюгштайна, исходившая желтоватым киселем с редкими прожилками крови, лежала в неправдоподобно белом лотке. Туда ее поместил Грац, после того как отсек от запястья законного владельца. Кисть было не спасти, Станислав специалист в подобных вопросах.
Захар с омерзением косился на отсеченную конечность. Ему было противно, но глаза то и дело, будто сами собой, скатывались направо, туда, где на сверкающем прозрачным стеклом медицинском столике стоял злосчастный лоток. Разум желал экстрима. Экстрим, скукожившись, уперев черные ногти в белизну эмали и покрывшись пепельно-белесыми струпьями, вольготно расположился в метре от кибертехника.
С другой стороны столика, положив обрубок на колени, сидел Клюгштайн. Культю венчал неровный шар чего-то, похожего на белый пластилин, коим Грац залепил рану. Тощая голая конечность с набалдашником регенерирующей повязки напоминала древний фаллический символ. Сам Клюгштайн тоже навевал воспоминания о доисторических временах, пытках и жертвоприношениях – на лице биолога замерла непонятная, какая-то совершенно безрадостная улыбка. И глаза вроде бы улыбались, но зрачки оставались неподвижны, словно Фриц пребывал в состоянии ptit mal[13]. Весь его вид вкупе с ампутированной конечностью внушал мысль, что он рад принесенной неведомым богам жертве. И, похоже, биолог был не прочь продолжить раздачу частей тела на благо небожителей.
– Чему вы радуетесь, Фриц? – спросил Грац, не ожидая услышать ответа.
Клюгштайн молчал. Он завороженно глядел в одну точку. Мысли его были далеко. Они, скорее всего, были где-то там, внутри Хозяина Тьмы.
– Может, его лучше отправить отдыхать? – неуверенно спросил Захар.
– Конечно, – согласился доктор.
Вместе с Грацем они отвели биолога в каюту. Пострадавший шел самостоятельно, не сопротивляясь. Он только не проявлял никакой инициативы: шел, куда вели, останавливался, когда вести переставали. Уже в каюте, рядом с кроватью, Грац поднес к шее Клюгштайна небольшую серебристую коробочку и надавил на кнопку на ней. Раздалось тихое шипение, и биолог плавно осел на постель.
– Опять магнитная стимуляция? – поинтересовался Захар.
– Нет, – усмехнулся Станислав. – Обычное снотворное. Магнитная стимуляция на голове производится, – он постучал себя пальцем по темени.
– Что с ним? – спросил кибертехник, когда они с доктором возвращались по длинному полукруглому коридору в рубку.
Грац лишь молча пожал плечами. Вопрос был чисто риторическим – откуда знать Станиславу, что произошло с добродушным биологом внутри инопланетного корабля. Возможно, ожидаемый всеми контакт состоялся. Теперь оставалось самое трудное – понять, разобраться, «что это было».
– Ну, как он? – возбужденно произнес Лившиц,
Мелкие кровоподтеки, образовавшиеся в результате множественных разрывов капиллярных сосудов.
Малый эпилептический приступ. При нем человек внезапно как бы каменеет, замирает, зафиксировав взгляд в одной точке.