Ангел со сломанным крылом. Зиновья Душкова
стоял под куполом звёздного неба, пытаясь постичь непостижимую тайну пути духа бессмертного. Ни начала, ни конца; как это возможно – не знать часа зарождения и сроков, что подводят финальную черту?! Где правит жизнь, а где – смерть, и где они сливаются дыханием единым, выливаясь в такое понятие, как Бессмертие?! Ночной холодок пробежался по спящим деревьям и цветам, обдав неведомыми ароматами, полнящимися токами жизнедательными. И царь подумал о том, что всякая сила имеет свой вкус, позволяя ощутить вкус жизни или вкус смерти… Так, если первое было полно благоуханием, то второе несло в себе запах тлена. Но как же попробовать на вкус то, что не имеет под собой материальной основы, будучи незримой, сверхразрежённой субстанцией?! Как можно проникнуться самому веянием неуловимых потоков и, сумев их вобрать, пронести в иные сферы с целью совершить Великий Посев тех зёрен, что неосязаемы? Вопросов было великое множество, и по мере нахождения ответов на одни – возникали другие, которые, казалось, были нескончаемы, как эта ночь…
В ожидании рассвета царь решил предпринять несколько шагов, направленных в глубь беспробудного мрака. В глубине ночных аллей как будто плясали причудливые тени, и лёгкое перешёптывание листвы, ласковым касанием ветерка, приводило в движение какой-то тайный механизм. И Колесо Жизни производило ещё один оборот, подвигая к неведомой цели всех представителей Природы. Царство стихий особенно чётко проявляло себя в ночные часы, выступая в роли полноправного Властелина… Царственный дух! А не был ли он присущ как самой Природе, так и всем силам, составляющим её? Царственный Дух водных масс, возможно, не уступал в величии своём Царственному Духу воздушных масс. И если провести аналогию по всем сферам проявления Жизни, то, возможно, дух царственности мы сможем узреть в самых неожиданных формах проявления его. Царь, конечно, знал о том, что даже те, кто имеет титул царя, будучи облачён в одеяние царское, не всегда есть цари, ибо ни один скипетр власти, равно как и корона, усыпанная драгоценными каменьями, не может скрыть истинной сути там, где упокоен рабский дух. И, слава Богу, взор ока духовного не может притупляться даже в час погружения в толщу беспросветных сфер, ибо даже глаз человеческий, привыкнув к темноте, проявляет способность уже через несколько мгновений видеть очертания окружающих предметов. И здесь уже причудливый танец теней начинает обретать свой тайный смысл…
Царь уходил всё глубже, погружаясь в пучину мрака. Вот уже его белоснежное одеяние очернило самоё себя, и царственный облик утратил свои контуры, сливаясь со всем окружающим его миром в единую беспросветную массу. Но это был взгляд стороннего наблюдателя, тогда как сам царь обретал возможность более чёткого видения пути продвижения собственного, отчётливо осознавая свои место и роль в этом столь изменчивом мире. Он шёл навстречу чётко очерченной цели, удерживая перед мысленным взором ту непостижимую высоту, что ему следует покорить, и те нечеловеческие задачи,