Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3. Константин Стерликов
жизнь и его соратники, еще пару коридоров!
Неожиданно сверху что-то нависает раскидистой тенью, такой густой, что кажется она состоит из плоти…
На шероховатые стены ложатся очертания словно громоздкой птицы… Храмов замирает и невольно нащупывает кобуру на поясе. Ему кажется, что он слышит вкрадчивый шепот… Мысли путаются, то ли по своей воле, то ли по чужой. Сердце начинает биться чаще. Взгляд туманится. У ног проскальзывает шальной вихрь, поднимая известковую пыль…
То, что за спиной, медленно придвигается, вроде бы даже уже ощущается его дыхание… Осталось сомкнуть размашистые черные крылья – и все! Комиссар отшатывается и резко поворачивается – полыхающей дубиной скользит по телу мрака искрящийся факел. В глухой темноте что-то охает и разлетается… Никого! Только звенящая надсмехающаяся пустота черного продолговатого коридора.
– Чтоб тебя! – цедит сквозь зубы Храмов, – Что за галиматья? То ли было, то ли нет… Холера подземная! Выпить надо срочно, а то так и умом поехать можно! Все тут потихоньку наперекосяк съезжает… Что ж это за каменоломни? Какие-то они все-таки странные! Будто они только Занавес чего-то… Путающие декорации того, чего мы не можем увидеть. Или Тьма шалит? Или в ней кто…
Храмов оглядывается. Из-за угла пробивается бледный свет, доносятся голоса, перемежающиеся смехом… Жилой отсек! Наконец-то. Комиссар подтягивает форму и спускается в узкий проход.
В одной из обжитых комнат душно… Горит костер, бойцы греются около него, укутавшись в шинели, сбившись в кучку. От костра выгорает кислород, и поначалу командование запретило жечь костры, но люди стали замерзать, и постепенно все вернулись к практике разжигания такого массового огня. Храмов рукой остановив пытавшихся вскочить в приветствии солдат, проходит дальше. На нарах грузными мешками лежат люди, завернувшись в шинели и фуфайки, как в остывающие коконы… Натянув шапки и пилотки, как можно плотнее. Лиц почти не видно. Все сливается в одну темную растянутую вдоль стен копошащуюся массу, напоминающую огромную гусеницу, или еще какое-нибудь невообразимое живое существо оживших подземных кошмаров.
В отдалении оказывается глубокая ниша, вроде небольшой комнаты… Там на снарядных ящиках, сложенных и как стул, и как рабочий стол, Храмов замечает начальника разведки Георгия Бармета… Он сосредоточенно сидит, склонившись за какими-то бумагами. На стене висит карта, размеченная цветными линиями, рядом на гвозде – автомат, а на выступе скалы полыхает коптилка из снарядной гильзы.
– Привет Георгий! – громыхает из тягучего мрака Храмов, – Не помешал?
Бармет слегка вздрагивает, выходя из задумчивого оцепенения.
– А это ты, Федор… Здорово! Проходи, садись… Угостить могу только сахаром, да чаем!
– Благодарю! У меня от такой сладкой жизни уже выворачивает… Смотреть на не могу! Кроме него и жрать нечего уже которую неделю! Только