Слепой. Глобальный проект. Андрей Воронин
запах изо рта, всегда жует жвачку. Тщательно охраняется потенциальными чеченскими покупателями. Сколько охраны – неизвестно, но для семинара-практикума по гештальт-продажам в условиях рыночной экономики зарезервировано пять двухместных номеров и столько же одноместных. У всех «семинаристов» звучные чеченские и дагестанские фамилии».
Глеб закурил, стряхивая пепел в приоткрытое окно, внимательно посмотрел на фотокарточку и сжег ее, не выходя из машины. Пиликнул мобильник – ему прислали два новых изображения: в профиль, который обнаруживал характерную горбинку на носу, и с бородой, рыжеватой, в отличие от смоляных волос. Сообщение Слепой тоже удалил, пошарил правой рукой в глубине бардачка, нашел два заряженных пистолета. Потапчук позаботился, чтобы оружие было легким, маленьким и простым в использовании. Это были отечественные, созданные КБ «Приборостроение» пистолеты «П 96-С». Без магазина каждый весит всего триста семьдесят пять граммов, вдвое меньше известного «Макарова». Стреляют «макаровскими» патронами, но в магазине их не восемь, а четырнадцать. Новейшей разработки, они пробивают сталь толщиной пять миллиметров и бронежилеты второго класса. Пока другие силовые структуры страны только готовятся принять «новичков» на вооружение, ФСБ уже снабжает ими тех, кто официально не числится в ее рядах.
Глеб взвесил оружие в руках, проверил предохранители. Один пистолет положил в карман куртки, второй засунул за ремень брюк.
Для Беллы Меснера начался финальный отсчет.
Глава 5
Гасан почти забыл, что когда-то работал над кандидатской диссертацией и числился методистом отдела науки Грозненского университета. С тех пор его Alma Mater стирали с лица земли, отстраивали, возрождали и снова толкли в порошок. Но это было давно, когда на выходные они с Гулей и Лилей ездили к родителям в горный аул со звонким названием Кировский. Мать в темно-зеленом платке выходила на порог и всплескивала руками.
– Вах, Джамиль, дети дома, а ты не улыбаешься!
Отец выходил вслед за ней, прятал счастливую улыбку в усах и бороде, сурово кивал и усаживался на большой плоский камень – талисман их дома и их рода, веками, а может и тысячелетиями лежащий на этом месте. Гуля и мама шли за дом, под навес, где на столе уже ждало блюдо с лепешками, по-русски укутанное теплым платком. Он нес следом модную венгерскую болоньевую сумку с городскими гостинцами – сухой колбасой, шпротами, зеленым горошком.
Лейла (ее Гуля дома звала Лилей, Лилечкой) в нарушение всех шариатских традиций бегала без платка, а в жару – с голыми руками и ногами. Она любила помогать выбирать ягненка и, в отличие от своих жалостливых родителей, всегда была рядом с дедом, когда тот одним точным движением перерезал молодому барашку горло и сливал в таз остро пахнущую, дышащую паром кровь. Радостно гладила псов, терпеливо ожидающих поодаль, когда хозяин таким же уверенным взмахом вспорет еще теплое тело и, ловко орудуя кривым кинжалом, извлечет внутренности. Маленькая пятилетняя