Повнимательнее, Картер Джонс!. Гэри Шмидт
слышал, как они занимались, и, когда Энни превосходно проявила себя в правописании практически всех английских слов на «пр-», Дворецкий предложил, чтобы теперь она сама, проверяя себя прилежно и прагматично, проработала список слов, и потом зашел в мою комнату, где из комков бумаги уже нагромоздился горный ландшафт.
– Похоже, ваш прогресс прервался, – сказал он.
– Перестаньте, – сказал я.
– Виноват.
Он взял наугад скомканный листок, расправил.
– Я в таких делах не силен, – сказал я.
Дворецкий кивнул.
– И вообще, кто задает на первой же неделе какую-то дурацкую домашку? Только в нашей дурацкой школе.
Дворецкий скомкал расправленный листок. Подобрал с пола другой, прочел, скомкал.
– Кто задает? Учителя, старающиеся чему-то научить учеников, – сказал он. – Вам задали написать о выходках пестро разряженных персонажей, таких могущественных, что это просто нелепо?
– Мне задали написать про мою комнату. Я пишу об этих постерах. – И я показал на них рукой.
Дворецкий снова кивнул.
– Для сочинения этот предмет куда пристойнее, чем завалы невыстиранной одежды, – а их вы попозже устраните. Но ваши предложения – пример пустословия. Если бы вы предпочли лаконичность и предваряли сказуемые чем-то похожим на подлежащее…
– Вы опять…
– Виноват. Позвольте спросить: возможно, вашу учительницу больше заинтересуют подробности, которые что-то говорят о вас самом, молодой господин Джонс?
– Они самые. Мне задали описать, как моя комната что-то говорит обо мне.
– И поэтому вы пишете о супергероях?
– Угу.
– В таком случае, – сказал Дворецкий, – вы, возможно, могли бы начать с этого.
И показал на фото моего отца, капитана Джексона Джонатана Джонса, на фоне американского флага.
– Или с этого. – И он показал на берет, который отец носил во время своей первой командировки в Ирак.
– Или с этого. – И он показал на тактические очки: в их оправе до сих пор застрял песок Афганистана.
И – ну что ж я как дурак, как дурак, как дурак – я почувствовал, что на глаза – да что ж я как дурак, как дурак, как дурак – набежала какая-то дурацкая соленая вода.
– Напишите первую фразу, – сказал Дворецкий.
Я написал.
– Позвольте, – сказал он и протянул руку. Взял бумагу. Прочел. Прочел второй раз – теперь вслух.
Неторопливо прочел вслух: «Мой отец на другом конце света, но в моей комнате он повсюду».
Дворецкий положил этот листок обратно на мой стол.
И сказал:
– Даю прогноз: это начало не повторит прискорбную судьбу своих предшественников.
И ушел.
Он оказался прав.
В общем, на следующий день я не забыл завтрак дома.
Просто решил – лучше быть начеку.
Но Билли Кольт остался недоволен.
– Значит, Дворецкий сегодня не…
– Нет, – сказал я.
– И на завтрак не бу…
– Нет, – сказал