Убить Пифагора. Маркос Чикот
в ее сознании застопорился, и она сидела одна перед свитком, полным плоских фигур, ничего ей не говорящих. Внутри у нее все застыло, ее охватила паника. Солнце стояло в зените, скоро оно начнет клониться к горизонту. У нее оставалось всего несколько часов. Она дышала все быстрее и быстрее, чувствуя, что задыхается. Наконец отложила пергамент и вышла на улицу.
Она направилась к Храму Муз. Она видела, что отец наблюдает за ней издалека, но не желала смотреть в его сторону. Укрылась в мрачном спокойствии храма и созерцала статуи муз.
«Вдохновите меня», – умоляла их Ариадна.
Она закрыла глаза и опустила голову, ожидая, когда к ней придут образы. Через некоторое время обреченно вздохнула. Не хотелось решать задачу с помощью краткого озарения. Она вдохнула, наполнив легкие безмятежной атмосферой храма. По крайней мере, теперь она чувствовала себя более расслабленной. Пора было возвращаться в комнату и биться над задачей дальше, пока не сядет солнце.
Ариадна снова уселась над пергаментом, мысленно перебирая все то, что делала до сих пор. Она решила разбить задачу на части и заняться каждой по отдельности. Через час ей показалось, что забрезжил какой-то результат, но у нее не было времени это проверить. Она пробовала так и эдак, записывая все, что приходило в голову. Свет, проникавший через окно, становился все тусклее.
В течение нескольких часов она работала в бешеном темпе, не возвращаясь к тому, что уже было сделано, пока не дошла до конца.
Теперь предстояло проверить, какие действия правильны, и подумать над теми, которые не удались.
Прежде чем вернуться к началу задачи, она бросила быстрый взгляд в окно.
Было темно.
– Нет! – воскликнула она.
Схватила пергамент и молнией выскочила из комнаты, чувствуя, что глаза наполняются слезами. Бегом пересекла поселение и в отчаянии ворвалась к отцу. Пифагор сидел за столом и ждал.
– Время истекло, – сказал он строго, как диктовали правила. – Солнце только что зашло… впрочем, полагаю, прошло не больше минуты с тех пор, как ты написала ответ.
Он протянул руку, и Ариадна вложила в нее пергамент.
– У меня нет времени проверить, – обреченно пробормотала она.
Пифагор развернул перед собой свиток и начал его просматривать.
– Я разделила задачу на действия, – сказала Ариадна. – Начало здесь. – Она ткнула пальцем в пергамент, – а затем следует…
Дочь стояла рядом с Пифагором, чтобы лучше видеть собственные каракули, и осознавала, что перед ней полный хаос. Дело не только в том, что в большинстве действий, если не в каждом, имелись ошибки, а главное, невозможно было понять, была ли эта мешанина чем-то большим, нежели бессмысленное нагромождение значков и символов.
Через две минуты Пифагор поднял глаза от пергамента и устремил на нее суровый взгляд. Затем начал длинную речь.
Услышав его слова, Ариадна заплакала.
Первое, что вызвало у нее слезы, – это осознание