Cosa Nostra. История сицилийской мафии. Джон Дикки
спустя он помог заманить племянника в ловушку, и тот был убит. В доказательство своих слов Алаимо отвел полицейских к полуразрушенному замку, где спрятали тело убитого. По возвращении в камеру он повесился. Говорили, что он хотел покончить с собой способом, наиболее близким к тому, которым расправились с его племянником, – а юношу задушили удавкой.
Даже сегодня мафия прилагает немалые усилия к тому, чтобы в полной мере использовать преимущества кровного родства. Поскольку родственные узы помогают укрепить единство семьи, в организацию часто принимают племянников, братьев и сыновей мафиози. Однако привязанность к родственнику может быть и дестабилизирующим фактором, если она мешает выполнению первого правила мафиозного устава – подчинению capo. Поэтому мафиози вынуждены время от времени доказывать, чему в жизни они привержены более всего. Если у мафиозо есть брат, тоже «человек чести», и если этот брат нарушает устав, мафиозо, вероятнее всего, предложат тот же трагический выбор, который «братья» предложили Алаимо – убить брата своими руками или погибнуть вместе с ним. Кровные узы важны, но преданность «фирме» важнее. Для некоторых «людей чести» убийство члена семьи становится даже предметом гордости. Как похвалялся в 1980-е годы мафиозо Сальваторе «Тортуччо» Конторно: «Я единственный, кто моет руки в собственной крови».
Сходство устава «братства» с правилами cosche из Палермо поражало следователей еще в 1883 году, но, как представляется, важность этого обстоятельства ускользнула от внимания криминалистов той поры. Фаваро и Палермо находятся на противоположных побережьях острова, их разделяет сотня километров гористой местности и ужасных дорог. Тот факт, что мафия в обоих городах придерживалась схожих правил, объясняется, быть может, совместным нахождением главарей «братства» и бандитских боссов Палермо в тюрьме на острове Устика. Именно в тюрьме они познакомились, и фаварцев, вполне вероятно, приняли в мафию. После освобождения они, естественно, продолжали поддерживать контакты с мафиози из других областей Сицилии. Чтобы стать мафиозо, требовалось вступить в местную шайку, после чего перед человеком открывались широчайшие возможности для установления связей в преступном мире.
Следователи сочли обряды, связывавшие членов фаварского сообщества в единое целое, «примитивными». Они полагали, что побудительными мотивами деятельности «братства» являлись «первобытные инстинкты» вендетты и омерты. Один из магистратов писал о «варварском мистицизме» обряда посвящения; тост, которым Алаимо согласился убить собственного племянника, этот человек охарактеризовал как «чистой воды каннибализм».
Слова «примитивный», «дикарский», «отсталый» как нельзя лучше выражают слепоту итальянского общества девятнадцатого столетия по отношению к мафии. В данном случае они способствовали отвлечению внимания следователей от роли, которую «братство» вне всякого сомнения играло в экономике провинции. Из ста семи человек, осужденных