Женщина-трансформер. Елена Нестерина
в округе есть люди, видит меня кто-нибудь? Вроде сейчас пять-шесть утра. Что обычно в это время делают колхозники? И есть ли они здесь? Да и вообще – существуют ли сейчас колхозы?
Глаза. Я сейчас чокнусь… Как же вернуть на место проклятые линзы?.. Не проклятые, не проклятые, хорошие! Только бы вернуть!..
Я подняла ногу. Ого, какие пальчики! Да, когтем, который только что втыкался в землю, в глаз лезть нельзя. И помыть их негде. Будем пытаться обойтись так… Согнув пальцы своей мощной лапы, я наклонилась как можно ниже. И костяшками этих самых пальцев попробовала дотянуться до глаза. Но не удержала равновесие и упала.
Ничего, поднялась, упёрлась в землю крыльями, снова нагнулась. Есть! Достала до глаза. Но как-то так неосторожно, а потому больно ткнула в него. Силы не рассчитала. Ничего. Повторим. Дальше стала тыкать тихонечко.
Супер! Линза встала на место!
С левой линзой, которая сошла с курса ещё днём, я возилась дольше. Глаз замучила окончательно. Он опух и не то что гноился, но из него текло уже что-то вязкое. Должен, должен мой малыш обязательно оклематься! Постарайся, маленький, выздоровей, пожалуйста!
Я закрыла оба глаза, долго сидела без движения, терпела. Наверное, много времени прошло. Открыла, огляделась. О! Замечательно – неподалёку на разбитой дороге оказалась налитая всё тем же вчерашним ливнем лужа, мелкая, но довольно широкая. Вот в неё-то вместо зеркала я сейчас и посмотрюсь!
Посмотрелась. Ну, теперь мне всё было понятно. Предварительная версия подтвердилась. Отражение в воде и общий осмотр дали убедительное заключение: я – птица. Очень большая птица. В перьях. Правда, голова, шея и часть груди остались человеческие. Почему?.. Так, а морщины? Интересно, на лице есть морщины? Сколько я ни приглядывалась, не поняла – нужно зеркало, вода хитрит. Стоп, такое впечатление, что форма груди стала лучше! Или это узорные перья так всё славно маскируют? А перья замечательные: тёмно-коричневые по центру и краям крыльев, а те, что по грудке и хвосту, с узорными полосами – бело-голубыми с мелкими алыми точечками. Хвост. Да, хвост. Из-за него сидеть на земле было просто невозможно. Мешал. Зато хорошо – моей злосчастной кормы, в смысле задницы, народного бедствия, которое активно отказывалось худеть, теперь не было. Даже ненавистные ляжки потеряли актуальность. Они были в пропорции, по сравнению со всем остальным телом совсем прямо скромненькие, в мелких нежных пёрышках, приятненькие.
Надо же – я сама себе нравлюсь! Вся! Нет, а лицо?.. Всё-таки нужно зеркало.
Долго, очень долго я себя осматривала – и глядя в воду, и поворачиваясь в разные стороны, расправляя крылья, вытягивая лапы и шею. Вот ведь, а? Интересно, интересно…
И это – я.
Куда исчезает мысль о том, что надо проанализировать всё это или хотя бы задаться вопросом: а что со мной случилось? А правда ли происходящее? А не сошла ли я совершенно с ума? Вот беда – появится эта мысль, да и сваливает куда-то в недра сознания. И я чищу себе перья как само собой разумеющееся. И мне хорошо, и мне спокойно. Чудеса.
Я ещё раз