Святой Грааль. Юрий Никитин
взглядом помочь отважному Томасу, который отчаянно сражается с гадким и лохматым преступником.
– Нельзя, – ответил Олег в ответ на мольбу в ее глазах. – Здесь великая разница в… мировоззрении. Для крестоносца важнее сам поединок, чем результат! Потому обставляет ритуалами, танцами, поклонами, бросанием перчатки, позами. А для сарацина… или осарациненного важна лишь победа. Любой ценой! Он готов в грязи вываляться, сподличать, в спину или ниже пояса ударить… Если цивилизация победит, то это станет обычным делом. Никто не удивится и не станет вмешиваться, если на их глазах будут бить лежачего. Томас сам не подозревает, что сражается за культуру – ведь лучше погибнет, чем допустит нечестный прием! Потому мне нельзя: оскорбится навеки.
Чачар напряженно следила за ужасной схваткой, вздрагивала и съеживалась при страшных ударах, грохоте.
– А ты?.. Сарацин или европеец?
– Русич, – ответил Олег. – А это значит, что во мне живет европеец, сарацин, викинг, скиф, киммер, арий, невр и много других народов, о которых даже волхвы не помнят. Широк русич, широк!..
Раздался страшный грохот раздираемого железа. Латник качался в седле, в одной руке зажал обломок сабли, в другой судорожно сжимал ремень от щита. Томас ударил крест-накрест, рассеченное тело осело, заливая седло кровью: голова и рука с частью плеча упали на одну сторону, куски туловища – по другую. Конь всхрапнул, нервно переступил с ноги на ногу, но остался на месте.
Томас обернулся к Олегу и Чачар, поднял забрало блестящей от крови рукой, в которой еще был красный меч. Глаза его подозрительно обшаривали лица друзей, выискивая насмешку или иронию.
Чачар вскрикнула негодующе:
– Зачем так рисковал? Он мог тебя убить!
– Война! – ответил Томас гордо.
– Но паломник избавился от троих без всякого риска!
Томас с неприязнью окинул Олега взглядом с головы до ног:
– В нем нет рыцарского задора. Нет упоения схваткой!
– Чего нет, того нет, – согласился Олег.
Они собрали оружие, очистили, погрузили на коней, которых стало на четыре больше. Томас спешился, собрался рыть могилы. Олег удержал:
– А ты знаешь, кого закопать, кого сжечь, кого оставить так? В этом сумасшедшем краю перемешались все веры и религии.
Томас в затруднении чесал мокрый лоб. Чачар подвела коня, предложила ласково:
– Садись. Их найдут раньше, чем растащат стервятники.
– Кто найдет?
– Родственники, – ответил за Чачар калика с тяжелым сарказмом в голосе.
Честный Томас хотел было спросить удивленно, какие у наемников могут быть родственники в этих краях, но увидел лица калики и Чачар, молча обругал себя и вернулся к коню.
Калика хмурился все чаще, рассматривая следы конских копыт. Пальцы его время от времени трогали деревянные бусы на длинном шнурке. Степь перешла в холмистую равнину, а открытое пространство с низкой травой сменилось густыми тенистыми рощами, зарослями колючего кустарника, глубокими