Пробуждение Тьмы. Риган Хэйс
а на душе хотя бы ненадолго просветлело.
– Великий дух живет во всем. – Керидвена обвела рукой лес. – В древних камнях, что видели еще королей; в шумящих ледяных водах; в деревьях, что перешептываются, когда мы не видим. Он живет и в пении птиц на заре, и в стрекоте цикад в сумерках. И мы обязаны чтить его, оберегать, как самое ценное, что было принесено нам в дар. Это второе правило.
Регина никогда не задумывалась о значении природы, но отлично помнила, как трепетно к ней относилась мать, с любовью взращивая цветы в саду, собирая осенью урожай, молясь духу Кернунносу[4] перед сном, как божеству, в существование которого действительно верила.
– Помни, – продолжила Керидвена, подходя ближе к Регине. – Ведьма может делать, что пожелает, но каждый ее поступок подчинен третьему правилу: не навреди. Все то плохое, что может совершить ведьма, после обязательно вернется ей троекратно.
Регина согласно кивнула, принимая переданные ей заветы. Но один вопрос, давно беспокоивший ее, против воли вырвался наружу:
– Именно это правило нарушила моя мать?
На мгновение Керидвена смолкла, а потом отвела взгляд. Регина почувствовала, что своим вопросом расстроила ее, и поняла, что ответа снова не получит.
– Нам пора возвращаться в замок, – коротко изрекла глава ковена и, откинув ладонью копну кудрявых волос за спину, направилась прочь из леса.
Регина угрюмо посмотрела ей вслед и пошла за ведьмой, хотя покидать волшебный лес теперь не хотелось. Тайна прошлого матери не давала покоя.
Что же так упрямо скрывала Керидвена?
Как бы симпатично ни обрисовала старейшина новую жизнь Регины, непривычная обстановка давила на нее своей серой холодностью. Все в ней сжималось в комок при одной только мысли о доме, теплой постели и улыбке матери. Раздражение, возникшее после разговора с Керидвеной, сверлило Регину изнутри. Не хотят рассказывать о Гвендолин? Отлично, тогда придется выразить свой протест и заставить их силой.
С самого возвращения в комнату Регина отказывалась выходить куда-то кроме уборной, еды не принимала. Каждое последующее утро, когда она оставалась бревном лежать в постели, Кэссиди учтиво приносила ей поднос с завтраком, но всякий раз Регина оставляла еду стыть на столе. Не сказать, что это было легко: желудок сворачивался в трубочку и издавал пугающие звуки, буквально кричал об изнуряющем чувстве голода, но Регина изо всех сил старалась ему не внимать.
– Ну, хотя бы воды попей, не дури, – шипела на нее соседка, оставляя стакан с водой на прикроватной тумбочке, и лишь по ночам Регина украдкой осушала его.
Так продолжалось три дня. Регина боялась посмотреть на себя в зеркало, да и сил к нему подойти не было – настолько она извела себя голодовкой. Однако ни разу за все три забастовочных дня глава ковена ее не навестила. Что ж, игра будет продолжаться, пока та не явится к ней. Или пока Регина не испустит дух.
На
Кернуннос (