Судьба на роду начертана. Владимир Волкович
еще немножко стеснялись и были напряжены. Но увлекались и забывали, что надо как-то по-особому держаться, чтобы произвести впечатление.
Около Алиного дома долго стояли, ежась и переминаясь с ноги на ногу от холода, пока Аля, чувствуя угрызения совести – больная мать хотя и не выскажет ничего, но ведь самой стыдно, не отважилась:
– Ну, давай прощаться, – и протянула Борису руку.
Борис взял ее руку двумя своими, и вдруг она почувствовала, как в щеку ткнулся его холодный нос. Тогда, повинуясь безотчетному порыву, она обхватила его курчавую голову руками, поднялась на цыпочки и поцеловала в губы.
Глава вторая
Hoc incipit vita nova
Они встречались каждый день кроме тех дней, когда он уезжал на стрельбище. Вечерами гуляли по темным улицам, а когда замерзали, заходили в заводской клуб. Сторож пускал погреться, они сидели в углу большого темного зала, прижавшись друг к другу, и почти беспрерывно целовались. Больше идти было некуда. У Али дома больная мать, а Борис жил в общежитии, в комнате кроме него обитали еще трое ребят.
Приближался Новый год, и они мечтали встретить его вместе.
Аля приступила к обработке мамы:
– Мама, давай пригласим Борю на Новый год, – и, не давая матери опомниться и ответить, – знаешь, какой он хороший, тебе обязательно понравится.
Мать улыбнулась понимающей улыбкой, отчего вокруг глаз заплясали лучики морщин:
– Ладно уж, не расхваливай, приглашай. Лишь бы тебе нравился.
Аля подошла к матери, обняла ее, погладила по наброшенному на плечи пуховому платку и прошептала на ушко:
– Он мне нравится мама, очень, очень!
Борис уже неделю был на казарменном положении, в городе комплектовалась стрелковая дивизия, но на праздник его отпустили в увольнительную. Он обменял золотые часы на бутылку спирта, получил праздничный доппаек, а когда стемнело, направился к знакомому дому. Падающий из окон свет немного освещал улицы, электричество к празднику давали полной меркой. В доме его уже ждали, едва он открыл калитку, дверь распахнулась, и в проеме показался знакомый силуэт в накинутой на плечи шали. Аля обняла Бориса, прижалась к нему и, целуя в губы, в тщательно выбритые щеки, повторяла:
– Я соскучилась, я соскучилась, я соскучилась.
Так, в обнимку, они и ввалились в прихожую, которая служила одновременно кухней. Мать повернулась от печки, где хлопотала с ужином, и Аля, опомнившись, представила:
– Мама – это Боря, Боря – это мама.
И тут же смутилась, она совсем забыла, что у мамы есть имя-отчество. Мать почему-то протянула руку, и Борис, взяв ее, вдруг понял, что неловко мужчине пожимать руку женщине. Тогда он нагнулся и, едва коснувшись губами, поцеловал протянутую руку. От этого все смутились еще больше, но мать быстро заговорила нарочито торжественным голосом, чтобы снять неловкость:
– Товарищи, прошу к столу.
Стол, наполненный военными лакомствами, очень сочетался с наряженной елочкой, которую несколько дней назад
Так зачинается новая жизнь