Город счастливых роботов (сборник). Олег Дивов
страдал вместе с нами гаражным тюнингом, и даже изучал дзен-буддизм. И все парню легко давалось, с полуоборота, нашелся бы повод. Кен русский знает лучше меня только потому, что еще в раннем детстве ему понравилась буква «Ы».
А я, наоборот, по жизни узкий специалист. Я рисую, вообще-то. На самом деле это непростая комплексная профессия – и жестянка, и малярка, и еще до черта всего, – ведь я пишу не на заборах, а на автомобилях. Но если в двух словах – ну, рисую. В местной художественной школе мне неплохо поставили руку, да и отец-архитектор дрессировал ребенка. Получив аттестат, я рванул в столицу, довольно легко там поступил, год было очень интересно, а потом стало ясно, что уже не интересно. Не готов я оказался к глубокому погружению в историю икусств. Пришлось вернуться домой и погрузиться для начала в Вооруженные Силы на годик.
Художник в армии человек важнейший, без него войска просто небоеспособны: сами подумайте, ну вдруг война, а у нас не нарисовано ни фига – ни с кем воевать, ни зачем это надо. Год в автобате пролетел со свистом, и мало того, что я ни разу не сел за руль своего грузовика, так еще и пострелять не дали толком. В отместку, когда мне заказали агитационный плакат во всю стену бокса, я там забацал шикарного русского солдата с физиономией Кеннета Маклелланда, вероятного нашего противника – чтоб он был здоров, натовская гадина. Солдат понравился начальству, но лично мне чего-то в рисунке не хватало, и перед самым дембелем я украдкой набил на могучем кулаке воина синенькую татушку «FUCK YOU». Вспомнил, как было однажды в школе: Кен парень незлобивый, даже слишком, но разок его достали, и он эту надпись изобразил гелевой ручкой. На перемене сунул оппоненту под нос левый кулак, и пока тот читал, дал ему с правой в челюсть… Я сфотографировал рисунок на память – и уволился, очень довольный собой.
Кен в это время с мамой-папой отбыл на историческую родину. Завод вышел на проектную мощность, Маклелланд-старший собрался домой и подумал, что неплохо бы сыну вспомнить Америку, откуда Кена еще ребенком выдернули, а заодно и высшее образование какое-нибудь освоить. Пока он тут не обрусел вконец и не поставил скамейку на берегу реки, чтобы вместе с одноклассниками ждать, когда враги России приплывут.
И, значит, возвращаюсь я из армии – и кого вижу? Правильно, Кеннета Маклелланда собственной персоной.
– Я там не смог, – говорит. – Вроде комфортная страна, а людей – в упор не видно. Добрый народ, но какой-то неживой. Они все будто пластмассовые. Гладкие, ухоженные и ни грамма пассионарности. Ничего похожего на книжки наших классиков. Пиндос на пиндосе.
– Погоди-погоди, а в университете?.. Там же особенная публика должна быть, креативная, заводная, как раз для тебя.
– Креативная, ага… Они все в тренде, понимаешь? Они красивые и веселые, загляденье просто, только у них уже мозги заточены под узкие задачи. А если кто-то смахивает на гения и фонтанирует нестандартными идеями… Пригляделся я к ним. Самые обычные раздолбаи и болтуны. В России такой непризнанный